Игнат взял время для передышки и раздумий, действуя на Земле, где у Абалима власти не было. Вот только события в мире Аль’т без его участия отнюдь не встали на паузу, а очень даже активно развивались. Кедров не мог больше игнорировать их.

— А в чем ваш интерес? — спросил Игнат.

— Старая добрая власть, — пожал плечами Мур. — Мое сознание уже закостенело в своих вкусах. Как вы не любите интриги и борьбу за трон, так и мне претит извергать громы и молнии.

Игнат понимал, что верить на слово корпорату нельзя, но тот говорил логичные вещи.

— Как видите, наши интересы не конфликтуют, — закончил Мур. — Моя власть, ваша сила.

— Хорошо, — кивнул Игнат. — Я бы хотел услышать подробности непосредственно по вылазке к Плато-Фукусима.

Мур улыбнулся, показывая рукой пройти к его вертолету.

***

Энерголет иногда потряхивало. Раздражающее гудение просачивалось даже через звукоизолирующую обшивку. Обычно это вызывало раздражение у Эсфирия, но сегодня он не обращал внимания на эти мелочи.

Мудрейший сидел молча, отсутствующим взглядом скользя по интерьеру салона. Его разум слишком устал, чтобы в сотый, а может тысячный раз складывать паззл событий, ища выход.

Внезапно его взор зацепился за картину на стене. Сделанная несколько десятков лет назад с помощью новомодной технологии, она изображала его еще совсем мальчишкой, что стоял рядом с немолодым мужчиной. Общие черты указывали на близкое родство.

«Отец, — мысленно произнес Мудрейший. — Как же мне пройти это испытание?».

Невольно вспомнилось далекое прошлое. Молодой Эсфирий предвкушал, когда по праву займет трон мира Аль’т. Его разум был переполнен идеями и реформами, которые поднимут родину до недосягаемых высот.

Тогда он еще не понимал рассказы отца о непростых годах. Как можно жертвовать жизнью подчиненных ради каких-то выгод?! Молодой Эсфирий был полон уверенности — он станет первым правителем, который возвысит ценность жизни. Он победит рабство и голод, прославит свой мир и получит истинное уважение нации.

«Каким же молодым дураком я был», — подумал он.

Сейчас каждое мгновение умирали его подданные. Сотни, тысячи альтийцев — своими жизнями они выигрывали день за днем. Эсфирий лишь цинично подсчитывал «ресурс», решая, сколько времени у него есть.

«Да, вот таким я стал, — фыркнул он. — Полюбуйся, папа. Сын стал политиком».

Злой смешок привлек внимание сидящего напротив человека.

— Мудрейший, — полноватый жрец поспешил окликнуть его. — Я звал вас. Вы не обращали внимания.

— Да? — Эсфирий почти с яростью развеял мысли, желая забыть их поскорее. — Что такое?

— Вы… — жрец замялся, демонстрируя неуверенность, — уверены, что стоит налаживать контакт с этими фанатиками? Говорят, успехи на фронте…

— Чушь, — оборвал его Эсфирий. — Наши войска продолжают сдавать позиции.

— Но новые разработки… — не сдавался собеседник.

— Лишь отсрочат неизбежное, — Эсфирий был все также категоричен.

Эта тема поднималась не в первый раз и особенно часто в последнее время. По мере налаживания связей Эсфирия с фанатиками Абалима верховный жрец впадал во все большее беспокойство. Укрепление отношений Мудрейшего с ними делало его позицию более шаткой. Да, война войной, а о своем положении тот не забывал.

— Но… — жрец вспомнил последний довод. — Скоро будут готовы первые Судьи. С ними наши воины…

— В ответ они применят свое оружие, — покачал головой Эсфирий. — Это лишь приведет к следующему витку Войны Хаоса.

Эсфирий и сам не раз обдумывал эту тему. Из допросов захваченных землян он знал про так называемое ядерное оружие.

«Эти варвары в жажде власти накопили его в безумных количествах, — вздохнул он. — И лишь жадность до наших ресурсов останавливает их».

— Применение Судьи станет началом конца, — произнес Эсфирий вслух. — Ничем иным оно закончиться не может.

Эсфирию казалось, что он один сохранил здравомыслие в царящем вокруг безумии. Все ждали производства Судьи, будто слепцы. Неужели они не понимали, что в лучшем случае их ждет взаимоуничтожение?

— Но эти фанатики, — запыхтел жрец. — Они бесполезны! А их методы…

В последние дни между Эсфирием и отколовшейся ветвью церкви шли переговоры. Фанатики обещали помощь полузабытого бога, но цена останавливала мудрейшего. По их словам Абалим гневался на своих детей и требовал жертвоприношений. Эсфирий опасался, что подобные гнусные дела вызовут раскол среди сплотившегося общества.

— Помощь бога может решить исход войны в нашу пользу, — произнес он, сам не веря, что говорит это. — А значит, цель оправдывает средства. Тем более, что у нас появились варианты.

Они уже получили первые партии захваченных землян. Если их кровь утолит жажду бога, это предотвратит надобность в жертвоприношениях среди соплеменников. Именно поэтому они летели сейчас на новые переговоры. Сегодня у Эсфирия, наконец, будет, что предложить.

В этот момент собеседники синхронно покачнулись. Оба ощутили, как машина начала снижаться.

— Мы на месте, — произнес Эсфирий, давая понять, что разговор окончен. — Держи свое мнение при себе на переговорах.

— Я понял, мудрейший, — послушно сжался жрец.

Пассажирский салон вздрогнул от приземления. Гул энергоустановки начал быстро затихать. Раздался стук, после чего дверь открылась. Внутрь заглянул слуга из тех, которым Эсфирий доверял.

— Мудрейший, — кивнул тот, придерживая дверь, — Мы на месте.

Эсфирий молча кивнул. Выйдя из энерголета, он размял затекшие суставы и осмотрелся. Они стояли на посадочной площадке близ невзрачного дома. Не замедлили появиться и встречающие. Это были три фанатика, скрывающих лица под капюшонами балахонов.

— Прошу, мудрейший, — произнес один из них. — Следуйте за мной.

Из-за тяжелых раздумий путь не запомнился Эсфирию. Только покашливание вновь вернуло его к реальности. Их проводили в небольшое помещение, детали которого скрывались в тенях. Фанатики неизменно сохраняли полутьму, блюдя одну из заповедей Абалима — сокрытие.

Из-за стола встал переговорщик. Его мантия была украшена золотистыми символами, давая понять об особом положении.

— Приветствую вас, — произнес он. — Присаживайтесь, мудрейший, сегодня у нас мало времени.

Голос фанатика был изменен специальным артефактом, но Эсфирий в который раз ощущал в нем знакомые интонации. Он склонялся к мысли, что это был кто-то из придворных.

— Сегодня у меня, наконец, есть что предложить, — Эсфирий также отринул этикет, спеша перейти к сути.

— Не утруждайте себя, — в словах собеседника ощутилась насмешка. — Я прекрасно знаю о захваченных рабах из червоточины.

Эсфирий ощутил раздражение и мысленно пообещал себе провести во дворце чистку, когда это все закончится.

— Оставьте свои ужимки, — произнес он. — Дорого каждое мгновение. На фронте погибают наши люди.

— Те, кто отринул Абалима, — тон фанатика стал жестким, — пожинают плоды своих грехов. И только.

— Вы готовы оказать войскам помощь в обмен? — произнес Эсфирий. — Нужное количество почти набрано. Недостаток наберем из тюрем.

— Успокойтесь, — поднял руку в успокаивающем жесте фанатик. — Все будет, как я обещал. Но сегодня мы желаем