понятна — выжить. С этим гвардии лейтенант Уваров и сам неплохо справлялся, это тебе не враждебная агрессивная среда, тут не только кислород, вода и органика есть но и вполне себе выстроенная социальная структура… а какова задача офицера КДР в этом случае? Внедриться в систему, не вызывая подозрений и ведя себя в соответствии с моральным кодексом аборигенов, внедриться и, по возможности, продвигаться вверх по пирамидальной иерархической структуре, ожидая контакта со своими. Каким образом я сюда попал и знают ли дома об этом — думать об этом бесполезно, сведений у меня все равно недостаточно. Все что я могу — отыгрывать роли гвардии лейтенанта Уварова Владимира Григорьевича и, по возможности, расти в чинах и влиянии. Потому что оказывать влияние на социальную конструкцию возможно только если ты ее возглавляешь… ну или можешь управлять теми, кто возглавляет.

Отсюда понятно направление движения — вверх по социальной структуре, расширяя степень влияния и собственный статус в рамках системы. А для этого необходимо знать законы социума, что тут приемлемо, а что нет, какие есть табу, а что — наоборот поощряемо. И еще, идти вверх следует отыгрывая паттерн поведения реципиента. Иначе и подозрения возникнут у людей его окружающих, дескать с чего бы такая перемена? А близкие люди у бывшего владельца этого тела, судя по всему, не самые последние люди в государстве. Не самые влиятельные, но и не последние… да и вообще, человек может изменить внешность, может сбрить бороду или там шрам на лицо получить, но изменить характер, изменить механизмы принятия решений — не может. С «потерей памяти» и так много вопросов возникает, хорошо хоть прецедент такой существует — у валькирий. Но в дальнейшем рисковать не следует, а следует принимать образ действия и характер реципиента.

По редким оговоркам Марии Сергеевны, гусара Леоне, Пахома и валькирий было ясно, что гвардии лейтенант Уваров не зря с гусаром лучшими друзьями были. Потому что сам Уваров имел репутацию бабника, задиры и совершенного отморозка. Два сапога пара, так сказать. Хулиганил, дрался, господина Малютина периодически поддразнивал, до белого каления доводил. И не только Малютина, судя по всему… так что характер у него был как раз для осуществления стратегии «Монсоро» — это когда отыгрывается роль беззаботного гуляки и азартного игрока. Данная роль позволяет совершать поступки, которые со стороны кажутся безумными, однако преследуют нужные цели. Если отыгрывать роль рационального консерватора — то я буду скован рамками «рациональных» поступков, а вот играть за бузотера и анархиста очень легко. Если есть такая необходимость, то стратегия «Монсоро» позволяет и голышом в фонтане купаться посреди площади и на спор соседней державе войну объявить. При этом достаточно вести себя примерно в стиле господина фон Келлера — бесшабашно и дерзко. Как все кавалергарды. Легкая кавалерия, что вы хотите. Наскок, дерзость, отвага… и очень короткая жизнь. В так называемой атаке конной лавой, да с пиками — рейтинг смертности достигает пятидесяти процентов. Как тут логичным и рациональным быть?

Итого — следует принять паттерн поведения прежнего Уварова — с поправкой на приобретение Родового Дара. Судя по оговоркам, Уваров и без Дара скромным не был, а уж получи он его — и вовсе развернулся бы. Обнаглел бы вкрай.

Что еще про поведение гвардии лейтенанта? А еще он был бабник. И не абы какой, а в постель к самой Мещерской как-то сумел пробраться, нахал. Отношения с полковником придется поддерживать. В целом, позиция «бабник» позволит мне негласно влиять на социум через сеть моих доверенных лиц. Если долгие разговоры и собрания мужчин по вечерам могут вызвать подозрение на «заговор против власти», то такие же встречи с женщинами будут истолкованы однозначно, принцип похищенного письма Дойля — если ты хочешь спрятать что-то важное — положи на видное место и не скрывай. Репутация бабника мне тут только на пользу.

Исходя из всего вышесказанного, пусть моя личность в данный момент представляет собой психологическую матрицу офицера Корпуса Дальней Разведки из параллельной вселенной, человека рационального, уравновешенного и обученного владеть собой в любой ситуации — мне предстоит отыгрывать роль гвардии лейтенанта Уварова, задиры, андреналинового наркомана, бабника и сорвиголовы.

Плюсы такой стратегии очевидны — она развязывает мне руки, она открывает мне возможность совершать практически что угодно без лишних вопросов и подозрений. Я могу завтра отправиться добывать золото в тайгу или завоевывать Китай, прыгать со скалы без парашюта и строить египетские пирамиды в Сибири — никто и слова не скажет. Только плечами пожмут «А что вы хотели, Уваров этот всегда таким был, а тут у него еще и Дар открылся… любой с ума сойдет-с…». Тем более что Дар мой склоняет к некоторому безумству… даже если в рамках исследования пределов и возможностей.

Минусы такой стратегии также на виду — это трудности в формировании легиона преданных мне людей, кто же идет за безбашенным идиотом? Как завоевать доверие нужных и влиятельных лиц, если у тебя имидж человека, который сегодня делает что-то диаметрально противоположное тому, что он делал вчера?

Здесь на пользу пойдет имидж бабника, который собирает себе гарем. Женщины в этом мире также могут быть магами, а в связи с этим — и права у них равные с мужчинами. Пусть среди армейских я женщин не видел, но валькирии… или Мария Сергеевна… кстати, получается, что Мария Сергеевна — просто возглавляет гарнизон из валькирий? А мы с гусаром — прикомандированные? И… я даже, кажется, знаю почему. Издавна вот так в «штрафные» части прикомандировывали самых что ни на есть «залетчиков» — тех, кто глаза начальству мозолил… а на нас с гусаром без слез не взглянешь, где строевая дисциплина и где мы? Скорей всего Леоне фон Келлер в своем подразделении и гвардии лейтенант Уваров в другом допрыгались и были сосланы в тьмутаракань вшей давить. На Восточный Фронтир, как его тут порой называют.

— Эх. Хорошо пошла, — говорит гусар и с чувством легкого сожаления — отставляет бутылку в сторону: — что бы сейчас такого сделать? В картишки перекинемся? Или на кухню пойдем? Валькирия из второй роты явно к тебе неровно дышит, авось у нее перехватим чего… для поддержания организму.

— Я вот что подумал, — говорю я: — а чего у тебя на рукавах шевронов нет? Что за звание у тебя в лейб-гвардии?

— Да ну тебя! — краснеет лицом гусар: — Снова ты за свое⁈

— Эй! Да я не хотел… я же не знаю…

— Ты… вот не дай Бог, Уваров ты надо мной стебешься сейчас, — говорит гусар: — я же тебе припомню. Я, между прочим, год молчок про твои ночные прогулки к Мещерской, а ты…

— Да погоди ты, я же и правда забыл…

— Точно? — он внимательно изучает мой зрачок и заметно расслабляется: — Ну ладно, коли так. Только нету у меня никакого звания.

— Как так?

— А вот так! Старик Троицкий с меня лично шевроны сорвал. Были вы, говорит фон Келлер ротмистр, а будете — вольноопределяющимся.

— А… что такое — вольноопределяющийся?

— Что? — он еще раз проверяет мой зрачок на сарказм и снова успокаивается, открывает бутылку и делает большой глоток.

— Вольноопределяющийся — это, брат, такая зараза, что хуже вшей. — доверительно сообщает он мне: — Вот кого по призыву берут — те рядовые. А если кого из благородного роду, но без звания — того так и называют. Вольноопределяющиеся. Тьфу. Не скалься, Уваров, тебя тоже в чинах понизили… тоже с ротмистра… хотя и не до рядового. Не помнишь?

Пожимаю плечами. Не помню. Однако радует, что моя гипотеза оказалась верной — и бравый гусар фон Келлер и гвардии лейтенант Уваров — оба они «залетчики» и злостные нарушители дисциплины. И дальше надо сей имидж поддерживать, как я уже и решил. А теперь, внимание, вопрос — что бы сделал злостный нарушитель дисциплины, авантюрист до мозга костей, безбашенный «залетчик» Уваров в этой ситуации. Я огляделся. Вот мы тут в палатке сидим, а Мещерская вместе с генералом — каких-то чжурчженей встречают… и даже в «войнушку» играют. Стал бы гвардии лейтенант в палатке отсиживаться… особенно учитывая его отношения с Мещерской? Ой вряд ли…

— А что, Леон, может все-таки прогуляемся, да в войнушку поиграем? — предлагаю я то, что на моем месте обязательно предложил бы реципиент. Гусар отрывается от бутылки и смотрит на меня.

— А я уж думал, что ты так и не предложишь, Володя. — проникновенно говорит он: — Господи боже, возвращается к тебе память! А давай! Слово с нас взято, что мы убегать не будем, так мы и не убегаем. Мы ж навстречу битве! Отечество защитить! Володя, пошли нехристям по сусалам надаем, да так, что они дорогу