а куда более страшными. Полубог Ифр был настолько влюблен в свою сирену, что совершенно забыл о своих детях. Он был уверен, что красная нить связывает его и пассию, которая подарила его народу новую ветку магии, однако он ошибался. Когда порождение магии лавы перебило всю его семью, его татуировка на запястье лопнула. Это означало, что его настоящая любовь умерла. И он до скончания своих веков будет один.

– Прости, что перебиваю, – останавливаю Юхана, – у тебя тоже есть эта нить?

Юхан робко показывает запястье, на котором струится тонкая красная татуировка, что едва заметно отдает свечением пламени.

– У каждого мага огня есть такая татуировка с рождения, – подтверждает тот, дав мне повнимательнее рассмотреть ее. – И если вдруг пророчество сбывается и тот, кто был связан с тобой линией огня, погибает, то и татуировка лопается.

– Это как моя метка, – завораживающе рассматривая причудливое свечение, отвечаю Юхану. – Когда я была близко к тому, чтобы войти в гармонию со своей стихией, татуировка начала светиться.

Аккуратно провожу пальцами рук по его запястьям, не понимая, почему меня так завораживает эта линия.

– А когда случился сильный всплеск эмоций в плену у короля Бруно, татуировка лопнула.

– Да, – подтверждает Юхан, – что-то вроде того.

Я отстраняюсь от Юхана и заглядываю в его шоколадные глаза.

– И что дальше? – Задав вопрос, я лишь через пару мгновений поняла, что он очень глупо прозвучал из моих уст.

– Я думал до последнего вздоха той самой маленькой девчонки, про которую тебе рассказывал, что она – моя судьба. Но теперь же на моих руках смерть этой невинной девушки, которая даже не дожила до своего совершеннолетия из-за страха, что отец меня накажет.

Юхан делает паузу, и радостный блеск в его глазах сменяется раскаянием.

– Я тоже чувствую ответственность и вину за то, что произошло. За то, что не смог уберечь это юное создание от кары моего отца. И теперь до конца веков мне придется жить с этой мыслью, что я – бездарь, который в детстве побоялся отца.

Слова Юхана отзываются в моей душе. Я осознаю, что Юхан понимает то, что я чувствую, мне становится легче.

– Поверь, – продолжает он, – не все маги огня могут похвастаться состраданием. Из-за нашей веры и прошедших великих циклов магии мы стали более черствыми, забывая банальные вещи.

– Но ты же помнишь о таких вещах, ведь так?

– Приходится.

Между нами нависает долгое напряженное молчание. Мне чудится, что каждый из нас думает о своем прошлом, погружаясь как можно глубже в водоворот собственных мыслей. Клинки что-то бубнят себе под нос, и я не могу разобрать их монотонного галдежа.

– Ты не подумай, я не успокаиваю тебя, – говорит Юхан. – И не претендую ни на что, кроме твоего общества, если ты не против.

– В смысле?

Не уловив связь между тем, о чем мы говорили ранее, и тем, что он сейчас сказал, я мгновенно поднимаю голову и ищу его взгляд, дав себе надежду, что смогу найти ответы на свои вопросы.

– Я про твои потери, – выпрямив спину, отвечает Юхан. – О том, какое бремя на тебя свалилось.

Принц Огня делает один шаг назад и, резко развернувшись, направляется к источнику магии огня. На пьедестале посередине зала почета Храма Шпиля Солнца стоит золотой кубок в форме бокала с меня ростом. Ножка кубка украшена драгоценными камнями, а сама чаша вылита, как мне кажется, из самого лучшего золота, которое водится в этом королевстве. Изнутри чаши полыхает красно-оранжевый огонь, приятно потрескивая, словно внутри лежат дрова.

Юхан не доходит пьедестала, делает почтительный поклон этому кубку.

– Но есть другая проблема. – Принц складывает руки за спиной и распрямляет плечи. Замечаю, что он внимательно смотрит на пламя, словно подбирает правильные слова.

– И какая же? – Мой голос дрожит на последнем слове.

– Есть поверье, что красная нить, мы ее называем еще «огненная судьба», может связывать судьбы двух людей не потому, что им уготовано любить друг друга, а потому, что вместе они могут победить зло.

Я ровняюсь с Юханом, делаю такой же поклон, как принц Огня, не до конца понимая, правильно ли это?

– И ты полагаешь, что…

– Я не могу предсказать судьбу, Аврора, – говорит тот. – Не могу предвидеть того, что меня ожидает впереди, однако…

Юхан разворачивается ко мне и бережно берет мою руку в свои. Мы мгновенно встречаемся взглядами. Ощущаю смешанные чувства, которые сбивают с толку.

– Когда я тебя нашел, эта линия впервые начала светиться ярче. И тогда… – Юхан мнется. Я вижу, что ему с трудом даются слова, которые срываются с его уст. Мельком, практически едва ощущаю его дрожь во всем теле от переполняющих эмоций. – И тогда Монах Киро сказал, что, быть может, я тот, кому уготовано идти до конца. Что мне стоит отбросить мысли о поиске любимой и переключиться на совершенно другие дела.

Юхан выпускает мою руку из своей и, щелкнув пальцами, зажигает огонь. А после кидает пламя в кубок.

Огонь разрастается с огромной силой. Становится жарко, и, словно бурлящая лава, из кубка является солнце, которое тускнеет, и в нем появляюсь я.

– Что… что это такое?

– Мои воспоминания, – говорит Юхан.

Я вижу себя в пустыне. Юхан смотрит на красную нить, которая начинает жечь его кожу, будто бы прорезается изнутри и начинает светиться еще сильней. С каждым шагом, который он делает на пути ко мне, его боль сильней. Я вижу это по содроганиям его руки, на которую он смотрит.

– Я не знаю, как это трактовать, – комментирует Юхан. – Все это очень странно…

– Не странней, чем отсутствие Дариуса, – вмешиваются клинки. – Проще говоря, – клинки подлетают к нам, – Юхан хочет сказать, что связан с тобой. И хотел он было связаться с тобой в плане сердечных дел, да ты занята. А еще…

Я перевожу взгляд на Юхана, который закусывает щеку изнутри. Видимо, клинки ранили его в самое сердце.

– А еще ему, так же как и нам, не нравится Дариус, который вечно отсутствует.

– Он сказал, что пошел узнать о шамане, к которому предстоит наведаться.

– О да! – перебивают меня клинки. – Четвертый день подряд с учетом того, что вампирам можно и не спать около месяца, пока запас их магии крови не иссякнет?

Я не знаю, что ответить клинкам. И не знаю, что ответить Юхану. Однако тайны, которые окружают меня всегда, уже не должны быть чем-то новым и неизведанным. По крайней мере, мне так кажется. Я перевожу взгляд на клинки и вместо ментальной связи начинаю задавать вопросы вслух:

– С чего вы вдруг