– Можешь нас оставить, Ноэль, – велела она.

Выглядела она ужасно. Конечно, всякая женщина смотрится по-разному с макияжем и без оного, но даже с такой поправкой миссис Вейл выглядела ужасно. Лицо бледное, щеки ввалились, под глазами черные круги. Когда Ноэль ушел и притворил за собой дверь, она пригласила меня сесть. Я взял стул и подсел к кровати.

– Не знаю, будет ли польза от вашего приезда, – сказала она. – Я хотела спросить Ниро Вулфа об одном: об этом его возмутительном утверждении. Как он посмел заявить моим брату и сыну, будто моего мужа убили? Вы можете объяснить?

– Его побуждения мне неведомы, – покачал я головой. – Но, полагаю, вы знаете, зачем ваш сын приходил к нам вчера.

– Да. Чтобы нанять Вулфа для поиска денег. Когда Ноэль спросил, готова ли я уступить деньги ему, если он их отыщет, я согласилась. Деньги для меня ничего не значили, ведь мой муж вернулся. А теперь он мертв, и вообще все потеряло смысл. Но никто его не убивал.

Выходит, Ноэль не проболтался.

– Вчера ваш сын задал вам тот же вопрос насчет денег, и вы снова согласились. Правильно?

– Может быть. После смерти Джимми все поблекло, деньги не важны… Нет, не пытайтесь меня отвлечь. Если вы не объясните, почему Ниро Вулф утверждает, что моего мужа убили, значит ему придется ответить мне лично! Я приеду к вам, не сомневайтесь, хотя доктор запретил мне вставать…

Я вообразил, как она входит в наш кабинет, опираясь на мое плечо, и как Вулф, мельком бросив на нее взгляд, поднимается и покидает кабинет. Он поступал так на моей памяти неоднократно.

– Я не могу объяснить, почему мистер Вулф озвучил свои подозрения, зато могу рассказать, как он к ним пришел. – Если я этого не сделаю, Ноэль наверняка просветит мать. – Ваш муж остался спать на диване, когда все остальные покинули библиотеку, не выключив свет, так?

– Верно.

– Полиция считает, что он проснулся, понял, что находится в библиотеке, встал, направился к двери, потерял равновесие, схватился за статую и повалил ее на себя. Правильно?

– Да.

– Мистер Вулф думает иначе. Он не верит, что человек, который достаточно проснулся и в состоянии идти, не смог бы увернуться от падающей статуи. И он прекрасно понимает, что человек не просто спал, когда его стаскивали с дивана и волокли по полу; он был без сознания. Поскольку при вскрытии следов физического насилия не обнаружили, вашего мужа одурманили. В библиотеке вы все пили. У мистера Вейла был разбавленный бурбон, в который, по-видимому, что-то подсыпали. Отсюда мистер Вулф сделал вывод, что его убили.

Она пристально смотрела на меня из-под набрякших век:

– Все это какая-то безумная чушь!

– С вашей точки зрения – безусловно, – кивнул я. – Если мистер Вулф прав, значит вашего мужа убили ваш сын, ваша дочь, ваш брат, ваш адвокат или вы сами. Лично я полагаю, что он не ошибается, но я могу судить предвзято, ведь он мне платит. Если допустить, что вы ни при чем, выбор сужается. В вашем положении вполне естественно желать возмездия тому, кто убил Джимми Вейла, но не менее естественно отвергать мысль о том, что преступление совершили ваши сын, дочь или брат, а может, адвокат. Признаю, случай непростой, поэтому ваши слова меня не удивляют. Я нисколько не пытаюсь в чем-либо вас убедить, просто объясняю, почему мистер Вулф решил, что вашего мужа убили. О чем еще вы хотели бы его спросить, будь он здесь?

– Я бы сказала ему, что он глуп как пробка. Вот так.

– Я ему передам. Что-то еще?

– Я бы сказала, что забираю обратно обещание, которое дала сыну. Он не сможет распоряжаться деньгами похитителей, если их найдет. Мне и в голову не приходило, что он способен отправиться к Ниро Вулфу.

– Вы же сами к нам обратились.

– Это другое дело. Я бы и дьявола позвала на помощь, чтобы вернуть мужа.

Я дал себе три секунды на раздумье, воззвал, так сказать, к жизненному опыту, прежде чем ответить:

– Это я тоже передам, но сразу могу изложить, как он отреагирует. Он упрям и тщеславен, деньги он любит и нуждается в них. Ваш сын пришел к нам и предложил сделку. Вулф согласился и не откажется от договоренности просто потому, что вы передумали. Если сумеет, он разыщет эти деньги и изымет свою долю. Как по мне, шанс их найти – в лучшем случае один к миллиону, но он не бросит поиски. Напротив, станет искать усерднее. Он чрезвычайно обидчив, и ваше поведение лишь заставит его удвоить усилия. Более того, он может выкинуть что-нибудь этакое – например, написать письмо в газету с объяснением того, почему он думает, что вашего мужа убили. Это вполне в его духе. Если вам угодно выслушать мой совет, позовите своего сына прямо сейчас и подтвердите свое обещание. Я все передам мистеру Вулфу, а он уже сам решит, готов ли тратить время и силы на погоню за призраками.

Увы, это не сработало. Она слушала меня, все плотнее сжимая губы, а потом процедила:

– Он не получит никакой доли, даже если найдет деньги. Это мои деньги!

– Тут пусть юристы разбираются. Он заявит, что его договоренность с вашим сыном строилась на соглашении вашего сына с вами, заключенном в присутствии свидетелей. Раздолье для юристов, верно? Прения можно растянуть на годы.

– Ступайте! – велела она.

– Как скажете. – Я поднялся. – Но вы же понимаете…

– Убирайтесь!

Намеки я ловлю на лету. Я вышел из спальни, закрыл за собой дверь и направился к лифту. На первом этаже меня поджидал Ноэль.

– Что она сказала? – пискнул он, кидаясь мне навстречу.

– Много чего. – Краем глаза я заметил в арке дверного проема чью-то фигуру. – Слегка расстроена, по-моему. Может, прогуляемся? Если поблизости есть приличный бар, я куплю вам выпить – при условии, что вы не потребуете шампанского.

Он выгнул шею, бросив взгляд наверх, снова повернулся ко мне и со словами «Отличная мысль!» распахнул входную дверь. Я вышел, подождал Ноэля и предложил заглянуть в гриль-бар «У Барни» на углу Семьдесят восьмой улицы и Мэдисон-авеню.

Кабинку в гриль-баре никак не назовешь идеальным местом для приватных разговоров. Конечно, сразу видно, не подслушивает ли кто в кабинке напротив, но вот насчет тех, кто сбоку, приходится полагаться на удачу или постоянно туда заглядывать. Когда мы зашли, какая-то пара как раз освободила кабинку в дальнем конце. Мы тут же ее заняли, за спиной у меня оказалась стена. Явился официант в белом фартуке и очках, протер столик, и мы сделали заказ.

– Короче, все плохо, вы не смогли ее отговорить, – подытожил Ноэль, которому я по пути рассказал о беседе с его матерью.

– Верно, – мрачно подтвердил я. – Теперь понимаете, почему я готов за вас заплатить? Потому что мне самому не помешает промочить горло. Разговаривая с вашей матерью, я словно перенесся в Огайо на много-много лет назад. Вам сейчас сколько?

– Двадцать три.