Шрифт:
Закладка:
— Глядите! «Дофин»! — сквозь завывание ветра до меня донёсся крик одного из матросов, и я невольно обернулся.
Молния ударила прямо в грот-мачту, дерево загорелось изнутри, один из штагов лопнул, мачта накренилась вместе с парусами. Несколько марсовых упали в воду, я чётко видел их маленькие фигурки, ясно понимая, что они обречены. Я боялся даже представить, что сейчас творится на «Дофине».
Штурвал резко дёрнуло, я едва сумел удержать корабль на курсе, и вынужден был оставить наблюдение за вверенным мне флейтом, переключаясь на более важное, на спасение наших собственных шкур. А обездвиженный и беспомощный «Дофин» так и остался болтаться на чёрных высоких волнах, будто бумажный кораблик, пущенный по бурному весеннему ручейку.
Глава 23
Спустя несколько часов шторм закончился столь же резко, как и начался. Вместо свистящего порывистого ветра задул лёгкий бриз, ласково треплющий волосы и уверенно наполняющий паруса. Именно тот ветер, которого мы так долго ждали.
И как только опасность миновала, я приказал поворачивать назад, на поиски «Дофина». После тяжёлой борьбы со стихией все были вымотаны, и я тоже, но и оставлять Ладрона на произвол судьбы мне не позволяла совесть. Всё-таки, я поручился, что доведу этот несчастный флейт до Мартиники.
Будь мы одни, я бы немедленно повернул на север, к Испаньоле и Пуэрто-Рико, набрать пресной воды, отдохнуть, привести корабль в порядок. Но мы были не одни, и «Дофин» мог именно в этот момент идти ко дну, надеясь только на наше возвращение, так что мне было нужно отправиться на его поиски хотя бы для собственного успокоения. И чтобы моя совесть перед месье Бартоли была чиста, мол, разметало штормом, пытались искать, не нашли, мои пардоны, на всё воля Божья.
Команда, впрочем, такому решению не обрадовалась. Пришлось даже напомнить им про деньги, которые мы получим, если приведём флейт в Сен-Пьер, и только после этого они, и то крайне неохотно, согласились повернуть назад. Я их заверил, что если в течение дня «Дофин» не найдётся, то мы пойдём за водой к ближайшему острову и там остановимся на ремонт. Такое решение устроило уже абсолютно всех.
Юнгу с подзорной трубой снова отправили на мачту, обозревать окрестные воды, но я, если честно, и не надеялся на результат. Проще было бы найти иголку в стоге сена. Бескрайний пустынный простор, где нет ничего, кроме искрящихся волн и ряби на воде, от которой начинают болеть глаза. Нас ещё и отнесло на добрый градус к югу, я перепроверил несколько раз и даже попросил Клешню измерить широту. А это больше сотни километров. Шторм разыгрался нешуточный, а «Дофина» могло унести совсем в другую сторону.
— Видно чего? — окликнул я, высоко задирая голову.
Мальчишка сидел на салинге с моей подзорной трубой и медленно осматривал горизонт.
— Нет, месье! — отозвался он.
— Увидишь чего, кричи сразу же! — ещё раз напутствовал я.
— Да, месье! — крикнул он.
Я даже и не надеялся, что «Дофин» покажется где-то на горизонте. Скорее всего, он ушёл на дно, пуская пузыри, и я по такому исходу даже не горевал, он успел мне изрядно надоесть за это время. Мы рыскали по открытому морю уже несколько часов, и я мысленно был готов уже отдать приказ об отходе, как с мачты донёсся звонкий голос Андре-Луи.
— Кажется, вижу! Четыре румба вправо! — закричал он. — Он без парусов!
Он ловко спустился на палубу, указал рукой в ту сторону. Я же, сколько ни вглядывался, пока не видел ничего.
— Вы слышали приказ, мистер Келли, поверните уже штурвал! — произнёс я.
Вскоре несчастный корпус «Дофина» оказался виден и с палубы, и зрелище это ужасало. Шторм нисколько его не щадил.
Половина моей команды прильнула к фальшборту, разглядывая повреждённый флейт, и мне даже пришлось растолкать нескольких, чтобы протиснуться и посмотреть самому. Ни одной уцелевшей мачты не осталось, видимо, падая, грот-мачта зацепила ещё и фок, и потянула за собой весь такелаж. Не повезло.
Матросы «Дофина» радостно вопили, завидев наше приближение, и я их прекрасно понимал, бедолаги, наверное, совсем уж отчаялись. А я размышлял, что нам вообще можно сделать и как поступить. Вряд ли это корыто дотянет хоть до какого-нибудь острова, даже на буксире.
Мы приблизились к «Дофину» почти вплотную и убрали паруса. Главное теперь случайно не стукнуть его при швартовке, не то этот флейт наверняка отправится в сундук к морскому дьяволу.
А швартоваться придётся, другого выхода я не видел. Пришвартоваться, перегрузить содержимое трюма на «Поцелуй Фортуны», забрать остатки команды и доставить всё на Мартинику, а дальше пусть уже делают что хотят.
На «Дофине» безостановочно работали помпы, не останавливаясь ни на секунду, доски местами разошлись настолько, что я не понимал, каким чудом вообще корабль держится на воде. Похоже, что исключительно за счёт морально-волевых.
Максимально аккуратно мы подтянули бригантину к высокому борту «Дофина», нам бросили сходни, и я поднялся на палубу, усеянную щепками и обрывками пеньки. Усталые, шатающиеся матросы глядели на меня с надеждой, будто бы я мог взмахом волшебной палочки починить их корыто.
— Где ваш капитан? — спросил я.
— Там, в каюте, — просипел один из моряков.
— Шон, дай этим беднягам воды! Два добровольца на помпу, месье Гайенн, назначьте двоих! — приказал я и направился в капитанскую каюту, где я не так давно имел не самый приятный разговор с месье Ладроном.
Капитан Ладрон был пьян. Он валялся на узком рундуке, балансируя на самом краю и одной рукой держась за пол.
— Ладрон! Вставайте! — резко приказал я.
— А? Сгинь… — протянул тот.
— Вставай, ты, пьяное животное! Ты угробил корабль! — рявкнул я.
— Подите прочь… Оставьте меня… — простонал он.
Мне остро захотелось дать ему пощёчину, чтобы привести в чувство, но я знал, что могу не сдержаться и ударить сильнее необходимого.
— Поосторожней с желаниями, Ладрон, они могут сбыться, — хмуро произнёс я. — Мы перегрузим всё на «Поцелуй Фортуны».
— Что? Месье Грин? — дошло до него наконец.
— А вы кого ожидали увидеть, деву Марию? — буркнул я. — Собирайтесь, надо перебираться на бригантину.
— Нет! Нет-нет! Никак нельзя, строго запрещено! — вскинулся Ладрон, поднимаясь на своём ложе и протирая глаза.
— Ваше корыто держится на воде одним лишь чудом, — сказал я.
— Мы
