В мгновение ока все три предприятия открыли свои двери. В час ночи, налюбовавшись новой одеждой и сытно поужинав, отец с Густаво отправились спать.

Но нужно было двигаться дальше, и в воскресенье они по меньшей мере четырежды рисковали разбиться, прежде чем наконец добрались до поместья Эссен в Пуэрто-Триунфо, где агент по недвижимости представил их владельцу, оказавшемуся старым неприятелем отца – Хорхе Тулио Гарсесу, с которым он несколько лет назад подрался на вечеринке в Ла-Пасе.

Они поздоровались, не упомянув об этом случае, и верхом отправились на экскурсию. Однако когда отец заговорил о покупке поместья, Гарсес ответил, что это его наследство, и оно не продается. На следующий день они осмотрели еще несколько объектов. Эта экскурсия уже подходила к концу, когда глазам отца предстало красивое поместье площадью в восемьсот гектар – усадьба Вальедупар. Рядом с ним было еще одно, поменьше – Неаполитанская усадьба.

Хорхе Тулио совершенно не хотел продавать землю отцу и заламывал совершенно непомерные цены, но после долгих споров отец и Густаво все же приобрели Вальедупар за 35 миллионов песо (915 000 долларов по тогдашнему курсу). Но этой земли отцу было мало, и следующие четыре месяца он продолжал скупать усадьбы: сначала он все-таки выкупил Неаполитанскую усадьбу, а затем – еще девять поместий, пока общая площадь участка не достигла 1920 гектаров, а стоимость – 90 миллионов песо (2 350 000 долларов). И вот тогда получившийся участок оказался именно тем, о чем он мечтал: огромная территория с реками, джунглями, горами и приятным климатом, жарким, но в основном сухим. Все это великолепие отец поименовал Неаполитанской усадьбой – не столько по имени одного из поместий, сколько в честь Аль Капоне, известного американского мафиозо 1920-х годов, чей отец родился в городе Неаполь в Италии. Пабло восхищался Капоне, читал все книги и газетные статьи о нем. В одном из немногих своих интервью на вопрос японского журналиста, считает ли он себя более крупной фигурой, чем Аль Капоне, отец ответил: «Не знаю, какого роста он был, но, думаю, я на сантиметр-два выше».

Мне тогда был всего год, и отец полностью посвятил себя проекту мечты. Он каждые выходные летал в Пуэрто-Триунфо на вертолете и первое, что сделал, – перестроил и расширил главный дом в поместье Вальедупар. Затем в рекордно короткие сроки сотня рабочих построила дом для новой Неаполитанской усадьбы. Двухэтажный особняк, который вскоре получил прозвание «Ла-Майория»[29], в архитектурном плане был несколько эксцентричным, но, тем не менее, роскошным и полным удобств.

Спальня отца была единственной комнатой, не вписывавшейся в стиль остального дома: комната площадью пять квадратных метров, непропорциональная и немного нелепая. На втором этаже было восемь практически идентичных спален, каждая из которых могла вместить по восемь человек. В задней части дома построили три больших гаража. Изначально предполагалось, что в каждом поместится до пяти машин, но со временем к нему стало приезжать столько людей, что отец заполнил гаражи двухъярусными кроватями и пристроил к ним ванные комнаты.

Рядом с бассейном в полузакрытом помещении с черепичной крышей терракотового цвета сделали кинозал на три десятка мест. Рядом построили огромный бар с десятью четырехместными столами, барной стойкой, украшенной гигантскими бутылками из-под виски, и кучей новейших по тем временам игровых автоматов: Pac-Man, Galaxian, Donkey Kong и множество других.

Однажды рабочий принес саженец испанского лайма, и отец посадил его рядом с бассейном. Когда дерево выросло, он самодовольно взбирался на верхушку и бросался оттуда плодами в купающихся.

В какой-то момент отец решил, что ему необходим самый большой подъемный кран, какой только можно было купить тогда в Колумбии, для пересадки больших деревьев. Еще несколько тысяч фруктовых деревьев он вырастил из саженцев: манго, апельсины, гуава, лимоны, лаймы. Он всегда мечтал иметь возможность приехать в усадьбу и собрать свежие фрукты, не выходя из машины, и этот сад воплотил его мечту.

Кладовые, где мы хранили еду, походили на средневековые винные погреба, а в каждом из трех холодильников на кухне могли запросто поместиться восемь человек. В любом углу дома можно было найти персонал, готовый предоставить все, что душа пожелает: от купальников для людей всех возрастов, подгузников для младенцев, обуви, шляп, шорт и футболок до импортных конфет. Если кто-нибудь хотел стопку агуардьенте[30], ему вручали бутылку. Неаполитанская усадьба создавалась как место, где обо всех потребностях – наших или гостей – было кому позаботиться.

Мать с подругами любила играть в теннис на приусадебных кортах, иногда они даже устраивали турниры. Если кто-то из женщин не умел играть, ей нанимали частного тренера и привозили его на вертолете из Медельина.

Я никогда не был на ранчо «Неверленд» Майкла Джексона, но что-то мне подсказывает, что Неаполитанская усадьба ни в чем ему не уступала: все в ней было сплошным приключением – от первого шага из машины до самого отъезда.

Не знаю, как отцу пришла в голову идея установить в поместье несколько динозавров и мамонта в натуральную величину, но соорудил их знаменитый скульптор по прозвищу Дьявол из долины Магдалена Медио, и было это задолго до того, как Стивен Спилберг снял «Парк Юрского периода». Гигантские бетонные звери, выкрашенные яркими красками, по сей день стоят на территории особняка. Годы спустя, во время облавы, власти напробивали в них дыр, полагая, что там спрятаны деньги.

Семьям Эскобар и Энао усадьба нравилась настолько, что они приезжали туда почти каждые выходные. В период расцвета усадьбы мать звонила приглашенным и спрашивала, предпочли бы они добираться на вертолете, частном самолете, внедорожнике или мотоцикле, и когда примерно предполагали прибыть и уехать.

Отец в свою очередь любил экстремальные виды спорта. Чтобы добавить перчинки, он позвонил в Майами своему другу, автогонщику Рикардо Бритве Лондоньо, и с его помощью заказал огромный парк аэролодок, сверхпроходимых автомобилей на шинах-роллигонах[31], багги и сверхлегких самолетов.

Один участок на реке Кларо особенно будоражил его воображение. Среди прочего, потакая своему хобби, он разгонял там аэролодки вверх или вниз по реке и иногда разбивал их о камни, но каждый поврежденный аппарат всегда без промедления заменяли. Время от времени мы возвращались вниз по реке вплавь или сплавлялись на шинах; в один из таких случаев я едва не утонул.

Частые развлекательные полеты на вертолете над реками поместья, в частности, рекой Дорадаль, одной из самых полноводных на территории, привели отца к идее постройки плотины, которая позволила бы не только вырабатывать электроэнергию, но и заниматься водными видами спорта. Он собрал на грандиозное строительство более семисот рабочих, но уже год спустя передумал – из-за астрономической