мы приехали в Москву и остановились в недорогом мини-отеле на 8 комнат. Каждый день, когда мы уходили, нас и других жильцов расспрашивали, куда мы идем, давали советы, где открыта хорошая выставка или что ещё стоит посмотреть. Когда мы приходили после театра, нас расспрашивали, как прошел день, выполнили ли мы свой план, какие планы на завтра. А потом с хозяевами мы шли на общую кухню, к нам часто присоединялись другие гости, и мы болтали часа 2 каждый день, и так недели три. На самом деле нас много расспрашивали про американскую жизнь, а я, как Шехерезада, рассказывала бесконечные истории. Может быть, это не очень типичный отель, но надо сказать, что-то похожее происходило и во многих других уютных местах с небольшим количеством гостей. В американских отелях тоже ответят на ваш вопрос, и даже с улыбкой, но… Или вот сейчас: оформляют мне карточку Сбербанка, я там не вовремя ответила на запрос; так они моей подруге сказали, что попытаются сделать новую карту к Новому году и извиняются, если не получится. Для сравнения: в Америке тебе скажут – 5-7 рабочих дней, а вот вдаваться в подробности о твоих планах, подарках для родственников к Новому году, не будут. Сестра моего коллеги, которая живёт в Колумбии и приехала в отпуск к брату в Америку, спросила, что можно посмотреть в Санкт-Петербурге – у нее намечается командировка, их компания в Колумбии сотрудничает с то ли каким-то отраслевым институтом, то ли технической компанией. Я ответила, что посмотреть можно много, но ей можно расслабиться и не беспокоиться, пытаясь понять куда нужно бежать в первую очередь и как пользоваться транспортом и остальными вещами; её везде сводят. Никто вами тут, в Америке, особо заниматься не будет, а вот про Россию, не зная людей, я так спокойно ей говорила. Потом сотрудник рассказывает, что сестре всё очень понравилось, её везде возили; более того, приехав домой, она заказала для себя и родителей тур на корабле, который включал Санкт-Петербург, и через месяц поехала снова. А привычка накормить гостя – это русская привычка, на Западе так не принято; причём национально русская, то есть характерная для всех этнических народов России – кажется, каждый хочет посоревноваться, кто гостеприимнее. Конечно, Кавказ всегда на высоте в этом соревновании. Вот в этом и есть могущество России, – что многие черты, такие как доброта, гостеприимство, отсутствие высокомерия, простота, желание помочь совсем незнакомым людям, характерны для всех русских (или россиян, если кому-то так больше нравится), вне зависимости от их этноса, поскольку все эти черты были сформированы одним народом, состоящим из многих живших столетиями бок о бок этнических групп, где всё хорошее закреплялось и приумножалось в этнических культурах.

А ещё в России справедливость больше значит, чем закон. Как говорил М.Е. Салтыков Щедрин, «строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения». Например, стоит охранник, вход запрещён, но если это не военный или другой особо важный объект, то тебя охранник пропустит, если ты расскажешь какую-нибудь причину, почему тебе очень-очень нужно пройти. А вот в Америке тебе скажут категоричное «нет» при самой душещипательной истории, потому что, во-первых, не положено, и нужно соблюдать порядки, а во-вторых, охранника могут из-за тебя уволить. Я уж не рассматриваю совсем плохой случай, когда в России можно дать взятку и тебя пропустят.

Конечно, какие-то отклонения бывают; но я говорю про среднюю статистику, а не какой-то конкретный случай. Когда русских хвалишь, то они непременно начинают говорить: «Да нет, это не так; да у нас люди просто всегда любят вмешиваться; все неравнодушные до того, что продыху никому не дают». Когда ты жил в другом обществе, где никому нет до тебя дела, и у тебя есть с чем сравнивать, то лучше так – пусть продыху не дают.

Говоря о «русском» характере, как не вспомнить о коллективном бессознательном – согласно психологу К. Юнгу, это одна из форм бессознательного, единая для общества в целом. «Конечно, поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Мы называем его личностным бессознательным. Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным. Я выбрал термин «коллективное», поскольку речь идет о бессознательном, имеющем не индивидуальную, а всеобщую природу. Это означает, что оно включает в себя, в противоположность личностной душе, содержания и образы поведения, которые cum grano salis являются повсюду и у всех индивидов одними и теми же. Другими словами, коллективное бессознательное идентично у всех людей и образует тем самым всеобщее основание душевной жизни каждого, будучи по природе сверхличным»[7]. Под личным бессознательным Юнг размещал групповое, семейное, национальное, расовое и общечеловеческое бессознательное, а еще глубже – бессознательное, общее для человека и животных. По его теории духовные ценности устойчивы и универсальны, так как укоренены в архаических слоях души или архетипах.

Внешняя любезность, улыбка, но внутренняя холодность – это менталитет Запада. У нас, кажется, все себя всегда любят ругать, a где-то там всегда хорошо. Всем знакомым нравилась командировка в Америку – я вполне всё понимаю, действительно, здорово съездить в другую страну, тем более с такими красивыми природными ландшафтами, да и народ тоже очень приятный, улыбчивый. Однако, мне наша вот такая «общинность», неравнодушие к ближнему всё-таки нравится больше; я понимаю, что это моё воспитание. Американцы – они действительно неплохие; но надо здесь родиться, чтобы ты сам был такой. Рассказывать о себе и душевно общаться с людьми тут не принято, изливать душу, как у нас, тут посчитают чем-то постыдным. Совсем не случайно здесь очень распространены психологи, вот к ним и идут по разным поводам; а у нас идут к друзьям. А вот если ты как-то не соответствуешь их представлениям, то американцы и вовсе с тобой разговаривать не будут, что и происходит с большинством наших российских граждан, особенно в возрасте – они не могут найти общий язык.

4.2. Социальность, общинность, развитие коллективов – как историческая основа в России

После революции 1990-х пришла другая идея: а зачем всё было ломать? Нужно было проводить новую экономическую политику на основе тех социальных достижений, которые были в Советском Союзе. В основе социальной идеологии хочется видеть ту, которая у нас была уже многие века (и о которой, скажем, сожалеет основная масса), и дальнейшее её значительное развитие с акцентами уже на современного человека.

Гегель и другие философы-идеалисты, изучавшие общественное сознание, становятся более актуальными. Именно Гегель говорит не о верховенстве индивидуальной свободы, а