— Можно... может быть, вы согласитесь на редкие встречи? Я бы с удовольствием послушал истории от вас, — предложил Гарри. — Истории, которые отпечатались в вашей памяти и о которых захотите рассказать.

— Например? — вскинул брови упырь.

— Вы... вы когда нибудь любили по настоящему?

— В отличие от некромантов, мы вампиры способны на любовь, — кивнул высший.

— В смысле? — нахмурился парень.

— В прямом. Неужели не знал?

— Нет.

— Вампиры... те кто принял нашу кровь и выбрал путь крови и теней... Мы не умеем смеяться. Максимум, на что мы способны — улыбнуться.

— Вы вообще не умеете смеяться?

— Не совсем так. Сам процесс мы можем повторить. Вспомнить, как это делать легко... первые лет пятьдесят после обращения. А вот дальше... Дальше становится все сложнее. Да, я могу изобразить смех... Могу даже потренироваться, но от этого... Он не станет смехом.

— А некроманты?

— Не умеют любить.

Гарри нахмурился и осторожно уточнил:

— Вы ведь про чувства?

— Прости, я неверно выразился. Некромантам неведомо чувство влюбленности. Той эйфории и безумия, о которых пишут стихи и сочиняют песни... Любовь некроманта холодна. Холодна как могила, в сентябрьскую ночь.

— По моему... По моему мнению настоящая любовь — это не влюбленность. Это кое-что другое.

— И что же?

— Это... это осознанное решение делать другого человека счастливым. И не ждать ничего взамен.

— Хороший ответ, — улыбнулся дедушка Аму. — Очень хороший ответ для некроманта. Почаще повторяйте себе эти слова. Они помогут тебе в жизни.

— А вы? Вы когда-нибудь влюблялись?

— Было, — кивнул высший вампир. — Всего один раз, но так... так, что до сих пор прекрасно помню ее лицо и ее улыбку.

— Кто она была?

— Актриса бродячего цирка. Августина Сельера, — темная сущность вздохнула и пригубив вина, взглянула на первые звезды, что успели появиться на небе. — Черные как ночь волосы и такие же очи. Стройная, но не плоская. Грудь, талия... длинные красивые ноги. Она была идеальна, хоть и чрезмерно худа для того времени. Сейчас бы ей в ноги кланялись за красоту, но тогда... Тогда была другая мода на женщин.

— Вы... вы ее обратили? Или... — попытался подобрать слова Гарри.

— Нет, — расплылся в улыбке высший вампир и пригубил из бокала крови. — Это она меня обратила.

— Она была вампиром?

— Да... безумная красота. Она была матерью свободной семьи Сельера.

— Черт подери, вы... вы сами попросили ее обратить вас?

— Да, — кивнул дедушка Аму. — Я был с ней с момента нашего знакомства и до самой ее смерти.

Гарри нахмурился.

— Она... мертва?

— Да. Тысяча двести семидесятый год, по вашему летоисчислению. Площадь парижа, недалеко от Собора Парижской Богоматери. Ее распяли на серебряном кресте со священном писании.

— Ее поймали церковники?

— Нет. Это был конец моей первой войны на уничтожение с церковниками. Мы были на грани истребления, а она... Она стала нашим откупом. Репарацией за проигрыш в этой войне.

— Вы были на ее казни?

Дедушка Аму тяжело вздохнул и кивнул, глядя на звезды.

— Да.

Гарри опустил взгляд в бокал, слегка пригубил вино и спросил:

— А если бы могли что-то изменить... Вы бы изменили?

Высший вампир хмыкнул и опустил взгляд с звезд на собеседника. Глаза его были затянуты кровавой пеленой.

— Да.

— Спасли бы?

— Нет. Тогда стоял вопрос о нашем существовании как вида.

— Тогда что?

— Я бы обнял ее на том кресте и осыпался прахом вместе с ней, — ответил дедушка Аму. — Иногда... иногда лучше быть горстью пепла, которую под молитвы и отпевание инквизиторов развеют над Сеной, рекой в Париже, чем...

Темная сущность умолкла, а Гарри, выдержав паузу, спросил:

— Напишете об этом?

Высший опрокинул в себя остатки крови в бокале, затем поднялся и, глядя на парня произнес:

— До встречи. И помни — мы не союзники.

— И не друзья, — кивнул молодой некромант и поднялся. — Мы тут лишь для того, чтобы скрасить скуку друг другу.

Дедушка Аму уже обернулся, и направился к своим собратьям, но Гарри спросил вслед:

— Дедушка Аму, а что значит... Аму?

— На языке моего народа это означало «Кровь».

— Это...Ваш народ жил в африке? — предположил Гарри.

— Нет. И это не имеет значения. Моего народа больше нет.

Высший развернулся и продолжил путь, а Гарри задумчиво поджав губы, отправился к ребятам, что ждали окончания беседы.

Идя с хмурым выражением лица, он все смотрел себе под ноги, но тут его взгляд зацепился за обычный, не особо привлекательный полевой цветок, что в лунном свете смотрелся довольно необычно. Подойдя к нему, он сорвал его, а затем нашел взглядом еще несколько таких же. Быстро нарвав пару букетов, он продолжил путь к друзьям и супругам.

— Скажи, что все прошло нормально, — встретил его фразой Борис.

Гарри молча подошел к Светлане и Дарье и вручил по букету.

— Девочки — вы у меня большие умницы, я вами горжусь, — произнес он и поцеловал каждую, после чего обернулся к другу. — Мы не друзья и не союзники. Пути нам на земли графства Лордейл нет. Это его земля. Думаю шведы достаточно умны, чтобы так же сюда не соваться.

— Вы об этом так долго разговаривали? — недовольно спросила Катя. — Мы тут уже замерзать начали.

— Нет... Не только. Нам было о чем поговорить, — ответил Гарри. — И да... Надо возвращаться в университет. У нас экзамены скоро...

Глава 11

Мда.

Дедушка Аму.

Если честно, то на дедушку он был никак не похож.

Диссонанс, своего рода.

Как бы там ни было, но враждовать с этой тёмной сущностью я не хотел. Да, было желание у него... немного поучиться, но мне казалось, что это было бы слишком нагло. Да и неподвластна мне магия крови. Кровь в её названии была не просто так.

Вся магия и все способности вампиров происходили именно из крови. Как я узнал в дальнейшем, способности у каждой семьи были свои, и они передавали их обращенным. По сути это были своеобразные... умения?

Даже не знаю, как это