Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Историческая проза » Толкин и Великая война. На пороге Средиземья - Джон Гарт

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 118
Перейти на страницу:

На первых же выходных, пока длился бедфордский курс, Толкин взял увольнительную и вернулся в Барнт-Грин. Здесь, в субботу 24 июля, он написал откровенно горестное стихотворение «Счастливые морестранники», в котором некто, заключенный в жемчужной башне, с тоской прислушивается к голосам людей, плывущих на таинственный Запад. Произведение прочитывается как прелюдия к выразительным строкам Китса в его «Оде соловью»: про «створки тайного окна / над морем сумрачным в стране забвенной»[51]. Но «забвенная страна» – земли народа фаэри – недосягаемы; магия дразнит и манит, но в руки не дается. В самом деле, стихотворение строится по схеме, весьма напоминающей «Шаги гоблинов», только вместо волшебной тропы – море, и мореходы спешат мимо, как и фэйри, последовать за которыми наблюдатель не волен. Однако теперь Толкин отказался от всех викторианских красивостей и написал о притягательной силе чар, используя образы самобытные и запоминающиеся.

Есть в цитадели западной окно —
Оно глядит в заоблачный простор,
И ветер, вольно реющий меж звезд,
Гнездится в невесомых складках штор.
На Сумеречных островах, в дали морской,
Где вечный Вечер прячется в тени,
Мерцает башня, как жемчужный пик,
И отражает блики и огни.
Под сенью черных скал не молкнет плеск волны,
И прочь плывут волшебные челны —
Везут, мерцая и искрясь,
Лучи восточного огня —
Ныряльщики добыли их с морского дна
В краях чужого солнца; и, звеня,
Над морем серебром поет струна,
И эхом – мореходов голоса:
Без весел, развернувши паруса,
Скользят ладьи; и тают тени дня,
И слышится напев, и поступь ног,
И отзвук гонга, смутен и далек.
О морестранники счастливые – пролег
Ваш путь к порталам Западных земель,
Где звездных брызг блистающий каскад
Расплескивает пенную капель
Вблизи драконоглавых Ночи врат.
А я гляжу на море под луной
Из белой башни на семи ветрах:
Не мешкая минуты ни одной,
Вы с песней на устах, отринув страх,
Плывете от бессветных берегов
Сквозь сумрак – к волшебству лугов,
Где над цирконовой стеной небес
Гирлянды звезд сплелись в навес.
Путь Эарендель указует вам —
На Запад, к благодатным островам;
Лишь ветру, что ярится за окном,
Дано сюда перелететь извне,
Чтоб нашептать о ливне золотом,
Струящемся в туманной стороне.

Эти последние строки, в которых сквозь завесу дождя ветер доносит отголосок рая, прочитываются почти как предвестие Эльфийского дома – каким он видится в финале «Властелина Колец»:

А корабль вышел в открытое море и уплыл на Запад – и вот наконец однажды, дождливой ночью, Фродо почуял в воздухе сладостный аромат и услышал пение над водой. И тогда померещилось ему, что… серая завеса дождя отдернулась, обратившись в посеребренное стекло, и глазам его открылись белые взморья, а за ними – далекий зеленый край, над которым стремительно разгорался рассвет.

Любопытно отметить, что это сиюминутное – или частичное – видение возникло за несколько десятилетий до того, как Толкин написал свой эпический роман.

С другой стороны, в контексте всего им написанного к июлю 1915 года, стихотворение «Счастливые морестранники» содержит несколько явных загадок. Некоторые из них возможно разрешить только с помощью самого первого полномасштабного прозаического варианта толкиновской мифологии – «Книги утраченных сказаний». Во вступительном повествовании, написанном зимой 1916/1917 г., упоминается «Спящий[52] в Жемчужной Башне, что высится далеко на крайнем западе Сумеречных островов»: он был разбужен, когда один из спутников Эаренделя на корабле, плывущем к Кору, ударил в великий гонг. Новые детали вновь возникают во фрагменте, написанном в течение двух послевоенных лет. Тогда автор представлял себе мир в виде плоского диска, в окружении темно-синей «Стены Сущего». Луна и Солнце на своем суточном пути уходили за эту стену сквозь базальтовую Дверь Ночи, украшенную громадными резными фигурами драконов. «Лучи восточного огня», добытые ныряльщиками «с морского дна / в краях чужого солнца» будут объяснены так: это древний солнечный свет расплескался при попытках ночью провести новорожденное солнце под корнями мира. Как отмечает Кристофер Толкин, «Счастливые морестранники» – это, по-видимому, песня Спящего в Жемчужной Башне, упомянутая в том же самом фрагменте.

Но сюжет о Спящем так и не был разработан; на этой ранней стадии абсолютно неясно, знал ли сам Толкин, какое место эти образы займут в контексте его мифологии, – точно так же он понятия не имел, кто такой Эарендель, когда написал о нем впервые. Очень может быть, что в «Счастливых морестранниках» все эти подробности впервые приходят автору в голову и он принимается «выяснять», что за ними стоит.

Поэтическая функция Эаренделя здесь совсем иная, нежели в стихотворении «Странствие Эаренделя Вечерней Звезды», написанного десятью месяцами ранее. Там Толкин воспевал дерзкий полет звезды-морехода в сумерках, подробно описывая его путь через все ночное небо. Но рассказчик в «Счастливых морестранниках», по всей видимости, заточен в башне и уплыть следом за Эаренделем не может, его удерживает пелена сумерек.

Возможно, эта разница восприятия отражает перемену в положении и настроении самого Толкина между демонстративным отказом очертя голову броситься к оружию в 1914 году и вступлением в армию теперь, в 1915-м. При таком прочтении утверждение о том, что вызывающие зависть мореходы «не мешкают минуты ни одной», представляется не столь туманным и подразумевает, что Толкин, приступив к военному обучению, отчасти выразил свою тревогу о будущем устами персонажа, заключенного в жемчужной башне.

Война бушевала уже год, она унесла жизни 131 000 британцев и пяти миллионов жителей Европы; на Западном фронте положение сложилось безвыходное – к арсеналу новых технологий Германия только что добавила огнемет. Параллели между жизнью Толкина и его иллюстрациями довольно спорны, но война, несомненно, оказала практическое воздействие на Толкина как писателя. Только что поступив на военную службу, в преддверии битвы, которая грозила стать для новобранца реальностью, Толкин попытался добиться, чтобы его стихи увидели свет.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 118
Перейти на страницу: