— Крутой фокус, — впечатленный, пробормотал я, помедлил и взял в руки автомат.

Активация прицела, поправка на расстояние. Голова профессора оказалась точно в центре перекрестья. Плавно потянуть за спуск.

Приклад мягко дернулся легкой отдачей, отправляя пулю в полет. Лоб археолога-чернокнижника окрасился красной точкой. Брызнуло сзади, выходное отверстие на затылке могло поспорить размерами с хороший кулак. Экспансивный боеприпас отлично выполнил свою роль.

Ничего не замечающий и ослабленный после ритуала профессор умер, ничего не успев толком понять.

Секунду подождав, я прицелился и хладнокровно всадил по две пули в руки и ноги не успевших среагировать ассистентов, и только после этого поднялся и неспешным шагом начал спускаться с бархана, держа оружие наготове.

Глава 14

14.

Девчонка валялась без сознания, выстрел вырвал ей часть плеча, болевой шок наступил мгновенно. Для остановки крови пришлось накладывать жгут в сочленении между телом и конечностью.

Парень оказался покрепче, не вырубился, только скулил, злобно поглядывая на мои деловитые движение, когда шла перевязка его подруги. Когда принялся за него, еще более злобно зыркнул и ощерился:

— Ты кто такой, черт возьми?

В глазах страх и ненависть, то и дело косился в сторону убитого профессора. Из-за мертвой тушки последнего к первым двум чувствам добавлялось искреннее недоумение. Никак не мог поверить, что его обожаемого идола, способного проводить древние ритуалы, пристрелили из обычной винтовки. Привычный мир, где могущественные одаренные выступали на уровне живых богов, рушился, вызывая растерянность.

Я без труда прочитал все это на слегка простоватом лице и приступил к допросу, перед этим оглянувшись на труп профессора:

— Папашка твой? Или любовничек? Или и то, и другое? — я намеренно заговорил на вульгарном диалекте улиц, стараясь внести диссонанс.

— А? — с непониманием уставился на меня клиент.

— Говорю, сладко вечерами ему насасывал? Или это делала твоя подружка, а ты в это время стоял рядом и держал свечку? — я кивнул в сторону вырубившейся девахи, потом снова посмотрел на паренька: — Так и было? Ты придерживал свет, профессор делал заметки в своих умных книжках, а твоя подружка стояла на коленях под столом и работала ротиком, теребя вялый член пузатого старичка?

— Ч-что? — теперь в глазах помощника плескалась растерянность, он решительно не понимал, о чем идет разговор. Это казалось ему диким и нереальным, словно происходило с кем-то другим.

— Или вы вдвоем ее обрабатывали? Профессор сзади, ты спереди? Где-нибудь на походной койке. У нас это называлось поставить на четыре кости, а у вас? — я развязно подмигнул. — А может вас двоих девки и не интересовали вовсе, и это она держала свет, пока вы со старичком сладко насасывали друг другу по вечерам?

На моем лице расцвела понимающая и всепрощающая ухмылка. И парень не выдержал:

— Нет! Ничего такого не было! Сэр Мальком никогда бы…

— Что никогда? Никогда не дал бы двум тупорылом обмылкам пососать его дряблый член? А вы его точно просили? Ведь у тебя на лице написано, что ты любишь сосать мужские члены.

Ассистент окончательно пришел в себя и разразился потоком брани, одновременно пытаясь оправдываться, что ничего не было, что они бы никогда и ни за что, и вообще, они здесь только работали.

Я не затыкал ему рот, спокойно кивал, позволяя выговориться.

Сломать стиль беседы, изменить тембр голоса, сбить с толку, вызвать замешательство, заставив думать о другом — классические приемы для выведывания субъекта из режима покоя. Когда говорят чувства, разум молчит, когда молчит разум, фильтр в голове отключается и наружу прорывается большее.

Он уже выстроил у себя в голове будущий разговор и даже придумал ответы. Но тут вместо вопросов о проводимом ритуале (что логично, учитывая произошедшее), его вдруг начинают спрашивать о сексуальной жизни профессора и его ассистентов, причем делают это в весьма грубой и фривольной форме. У объекта начинается затык, и он просто не знает как на это реагировать. Все выстроенные в голове схемы идут по одному известному месту, вместо этого на первый план выходят эмоции. Что и требовалось.

Впрочем, есть и другой сценарий. Можно просто тупо давить, используя методы физического воздействия. Так тоже сработает. Проблема в том, что клиент ранен и чрезмерное применение пыток может убить раньше времени. Что совершенно не нужно. Поэтому придется пока поболтать.

— Кто ты такой?! Кто ты такой?! — поняв, что его почти не слушают, паренек перешел на визгливый тон одновременно пытаясь отползти как можно подальше. Мое молчание ему совершенно не нравилось.

— Случайный прохожий, — наконец соизволил ответить я и улыбнулся.

На шортах в районе паха клиента началось расползаться мокрое пятно. Черт, обоссался, и чего спрашивается так испугался? Вроде улыбнулся вполне доброжелательно.

— Не трогай меня! Не трогай меня! Не подходи! — уже совершенно безумным голосом завопил на тонкой ноте ассистент и загребая одной рукой взял вполне приличный старт, метя к ближайшему бархану.

Хрена себе живчик, может стоило дополнительно прострелить ему вторую ногу?

Пока спускался, успел определить, что оба относились к числу слабых одаренных, поэтому оставался постоянно настороже. Могли притворяться или маскировать излучение ауры, для этого собственно и ранил обоих на всякий случай.

При физических повреждениях внутренняя энергетика рассинхронизировалась, нарушалось плавное течение потоков. Поэтому так важно при ранениях первым делом стабилизировать энергетику организма. Опытные маги делают это на автомате, навык закреплен на уровне рефлексов по выживанию. Носителям Старшей крови порой это вовсе не нужно, бурлящая в венах сила сама исправляет нарушения, поддерживая ровное течение силы.

Впрочем, насчет последнего утверждения наставники Дикой Охоты не были точно уверенны. Слишком хорошо скрывали свои секреты Старые семьи.

Тем не менее, в случае с ассистентами похоже перестраховывался зря. Ни о каком сопротивлении или притворстве речи ни шло. Наоборот, при взгляде на меня в глазах парнишки застыл суеверный ужас.

Любопытно.

Я взглянул на тело профессора, автоматически отметив наличие выглядывающего из-за края задравшегося сюртука рукояти оружия. Похоже старичок носил за поясом никелированный револьвер, судя по размеру на шесть патронов. Маломощная игрушка, пригодная лишь для ближнего боя.

Сам археолог-любитель лежал раскинув руки в стороны, так же раскинувшись далеко по округе, лежали его вышибленные выстрелом мозги. Склизкая серая масса успела частично вываляться в песке, напоминая комочки грязи.

А неплохо он умер, — вдруг подумалось мне. — Мгновенно и находясь на вершине триумфа, когда думал,