– Посмотри, Ингегерд на этого повелителя Альдейгьи, на этого червя, который непонятно как смог убить твоего великого отца. Отомсти этой мерзкой твари, – и он протянул ей меч рукоятью вперёд.

Ингегерд откинула капюшон, и луна через окно осветила её лицо. Она взяла поблёскивающий отражением лунного света клинок и приставила его к горлу конунга:

– Узнаёшь ли ты меня, Эстейн?

– Ты младший Грим, – на его лице отразилось крайнее изумление.

– Нет, ложный конунг, подлый и обманный повелитель трусов и негодяев. Я дочь убитого тобой Хергейра. И сейчас ты узнаешь, больно ли и страшно ли умирать, как собака, без меча в руке от руки слабой девушки.

– Подлая тварь, – прохрипел Эстейн и скрежетнул оскаленными зубами. – Я вас приютил, а вы… – его узловатые пальцы сжались в кулаки.

Острое лезвие резко чиркнуло по шее конунга, и он, выпучив глаза, забулькал кровью и схватился за горло.

– Правда, ведь страшно тебе, Эстейн, умирать как последней падали.

– Меч, – пробулькал конунг, протянув трясущуюся окровавленную руку, – меч… дай…

– Держи, – и Ингегерд приставила меч в его груди и с усилием медленно погрузила его в тело до самой гарды, – вот твой меч, бери его.

– Пора уходить, – в дверях возникла фигура Стерха, за ним маячил Ромео, – бегите в горницу к окну и спускайтесь. Мы задержим нурманов. Самое время пока луна скрылась в облаках.

Все бросились вниз. Из зала доносились шум и крики, а по терему бегали ошалевшие слуги, и металось несколько ничего не соображающих пьяных нурманов. Вслед за злыми возгласами раздались отчаянные крики. Донеслись мощные удары в запертую дверь. После сильного напора засов лопнул, кол отскочил, и в коридоры хлынула толпа, растекаясь по терему и создавая ещё большую неразбериху, в которой гремел голос Хальвдана:

– Хватайте Гримов!!

Он вбежал в опочивальню отца и, увидев следы жуткой расправы, на секунду замер. Сверху раздался всхлип. Хальвдан вскинул меч, не достал, но оттуда всё равно свалился мальчишка-слуга.

– Не убивайте меня, господин! Я всё видел, не убивайте!

– Говори, трель! – Прорычал Хальвдан.

– То сотворили братья Грим. Старший убил слугу, а младший зарезал конунга. Страшно было. Очень.

Сунув в зубы смерду кулак, Хальвдан метнулся вниз, в потёмках споткнулся о ловко подставленную ногу и покатился вниз по лестнице. Из тёмного угла вышел Ставр и спокойно спустился, поглядывая на растянувшегося на полу оглушённого Хальвдана.

Мечущиеся нурманы начали спьяну драться друг с другом, а иновременцы им в этом посильно помогали. Вся эта кутерьма вывалилась во двор, а за нурманами выскочили с факелами вооружённые чем попало слуги. Все обитатели терема и двора бегали по детинцу, создавая панику и бестолочь. Среди мечущихся фигур Ставр, Стерх и Ромео прошли через двор и спокойно вышли за приоткрытые ворота детинца, покосившись на неподвижные тела стражников. Слабеющие крики остались за спиной. Едва они свернули в ведущий к западной стене проулок, как из темноты к ним шагнули две фигуры в чёрных хламидах и капюшонах.

– Пока всё идёт, как замыслили, – прошептал Ромео, – ступайте за мной. Тёмный плащ со свистом рассёк воздух и лёг на его плечи.

Со стороны детинца распространялись шум и крики, город начал просыпаться, тут и там среди строений замелькали бегающие люди с факелами, огонь которых захлёбывался на ветру. Добравшись до внешней стены, Ромео взбежал по приставной лестнице, и в темноте наткнулся на караульного нурмана, который пялился на непонятную суету в городе.

– Это ты Годфрид? Что там стряслось, что все носятся, как угорелые?

– Перепились, наверное, – Ромео спокойно подошёл к часовому, – сам знаешь, какое пиво варят у конунга, враз с ног сшибает и мозги набекрень.

– Эх, сейчас хотя бы пару ковшей проглотить, – он мечтательно закатил глаза и уже не открыл, потому что проткнутый мечом упал вниз.

– Конунга убили!! – разносился по городу многоголосый вопль.

– Быстро наверх! – строго приказал Ромео, – Ставр, Стерх останьтесь у лестницы, прикрывайте.

Фигуры в чёрном метнулись к бойнице с привязанной верёвкой, а Ромео встал у них за спиной. Первым бесшумно скользнул вниз Скули, за ним Ингегерд.

Не прошло и пяти минут, как все лазутчики спустились со стены наружу. Спрыгнувший последним Стерх сдёрнул с узла верёвку, после чего поджидавший беглецов за стеной Хакас обмахнул ветками и чуть притрусил старым сеном место спуска, чтобы скрыть следы побега. И они поспешили свалить побыстрее и подальше.

Шесть человек не чуя ног бежали к дальнему причалу, где одиноко светил огонёк коптилки, указывая в темноте направление. А тем временем проснувшийся город сходил с ума от криков и воплей нурманов:

– Конунга убили!!

До утра все нурманы обшаривали город и окрестности в поисках братьев Грим. А на другой день с утра пораньше на площади волновалась бурлящая толпа из семи сотен нурманов. Собрались все, не считая тех, кто торчал на постах, дозорах и охранял драккары. Из непрерывных криков и воплей сначала выделялись два:

– Смерть варягам!! Смерть русам!!

Потом все стали орать:

– Хальвдана конунгом желаем!!

Хальвдан понимал, что в сборище похмельных головорезов до кровавых беспорядков рукой подать. Он вскочил на крыльцо и во все лёгкие заорал:

– Тинг!! На завтра объявляю тинг!!!

Толпа заворчала, постепенно умолкла и начала расходиться, чтобы на следующий день надеть лучшие одежды и украшения, нацепить начищенные доспехи и оружие, и явиться на площадь для принятия судьбоносного решения. Весь день нурманы пили, кто с похмелья, кто с горя, кто на халяву.

На другой день в полдень на площади не было где яблоку упасть. В огромном кругу первые ряды заняли десятники, сотники и уважаемые ветераны. После того, как жрец-годи объявил тинг открытым и именем богов призвал к порядку, в центр вышел Хальвдан и поднял руку:

– Вольные хирдманы, викинги, хёвдинги и славные ярлы, все знают, что произошло. Убит мой отец конунг Эстейн. Подло убит во время праздника на своём ложе. И враг не уважил его, дав меч перед смертью. Вчера вы призвали меня надеть венец конунга, но это невозможно. Я должен отомстить за смерть отца. И это моя клятва перед богами. Вернусь в Альдейгью лишь после того как найду и покараю убийц. А венец конунга по лествичному праву не мой, а дяди Сигмунда. Призовём же его на правление. Да, будет так!

– Йегер эниг!! – взревела толпа. Грохнули мечи по щитам – вапнатак! И события понеслись вскачь.

В то время, когда лихая четвёрка иновременцев вместе с «Гримами» пробирались в Альдейгью, а потом устраивала в городе большой тарарам, мы с Хоттабычем, Лунём и Ополем плыли в Олонец,