– Здорово, – сказал я искренне. – Я увлекался комиксами про нее, когда прочитал все про Сокрушительного Парня. Знаешь, многие считают ее пустышкой, но они ошибаются. – Я вынул ключи из зажигания и взял телефон из гнезда на приборной доске.

– Вот именно! Я тоже так считаю. Ее суперсила не совсем как у Сокрушительного Парня – даже придя в ярость, Сокрушительница не теряет способности рассуждать. Отличная аллегория поведения женщин и мужчин в реальной жизни!

– Ну, насчет этого не скажу. – Я почесал шею, как-то мало задумываясь об аллегорическом значении супергероев. – Но среди них она одна из лучших.

– Согласна.

Сара широко улыбалась. Я старался не очень заглядываться на ее ямочки и почти преуспел в этом. Когда я поднял на нее глаза, то увидел – она тоже старается не очень заглядываться на мою улыбку.

Я рассудил, что мы оба подвергаемся опасности вконец заглядеться друг на друга, и со своей стороны не имел ничего против. Было еще рановато – в смысле, слишком скоро – задумываться о длительных отношениях, но я представлял, каково будет возвращаться домой к Саре по вечерам, к ее мягким изгибам, глубоким ямочкам, темным глазам, откровенной чувственности и соблазнительной честности.

Да, это как выиграть главный приз в лотерее жизни.

Но я забегаю вперед.

Свидание еще толком не началось, а я уже рисовал себе наше будущее. Сара жила не в Грин-Вэллей и, насколько я знаю, не собиралась здесь оставаться после съемок. Похоже, пять лет воздержания не лучшим образом повлияли на мой ум.

А может, просто подготовили тебя, сделали тебя достойным ее…

Собравшись с духом, я распутал узел наших взглядов и собрался открыть дверь машины, но Сара остановила меня легким прикосновением к моему бедру:

– Я должна тебе кое-что сказать…

– Хорошо, – кивнул я, – выкладывай.

Я видел, что она нервничает и колеблется, словно борясь с собой. Должно быть, внутренний конфликт протекал довольно бурно, потому что Сара набрала воздуху в грудь и стиснула кулаки.

А затем выпалила единым духом:

– Меня зовут не Сара.

Я приподнял бровь:

– То есть?

– Когда ты в первый день спросил, я закрывала лицо руками, и ответ вышел невнятным. Ты расслышал «Сара», но на самом деле я сказала… – тут у нее кончился воздух. Она снова глубоко вдохнула и медленно, сдержанно выдохнула: – Сиенна.

Я смотрел на нее, ожидая продолжения. Не дождавшись, я спросил:

– И все?

– Да. Меня зовут Сиенна.

Я широко улыбнулся ей и ее новому имени, решив, что оно ей идеально подходит.

– Приятно снова познакомиться, Сиенна!

Глаза у нее расширились от удивления и уставились на меня, а рот недоуменно уехал в сторону. Но Сиенна тут же снова нахмурилась и тряхнула головой, будто приводя в порядок мысли.

– Это еще не все.

– В смысле? – не понял я.

– Ты спрашивал, не актриса ли я, а я ответила – сценаристка. Я действительно сценаристка, но я еще и актриса. – И у нее вырвалось как-то вымученно: – Я хотела честно признаться…

Я снова кивнул, ожидая продолжения, и снова спросил после паузы:

– И все?

– Да. Меня зовут Сиенна, я писательница и актриса. Вот.

– Хорошо. – Некоторое время мы смотрели друг на друга. Когда стало ясно, что она ожидает услышать от меня что-то еще, я произнес: – Классно.

У Сиенны вырвался громкий вздох облегчения.

– Спасибо! Спасибо тебе большое! Я так боялась… – Она не договорила, сжала губы и замотала головой: – Спасибо, что ты не сердишься!

– Сержусь? – фыркнул я, глядя на нее как на дурочку. – С какой стати мне сердиться? Это ты должна сердиться – я тебя больше недели неправильно называл!

Не дожидаясь ответа, я вышел из пикапа и обошел капот. Открыв дверцу, я подал Сиенне руку помочь спуститься, но она, оказывается, решила переобуться. Я невольно засмотрелся на ее ноги, радуясь предлогу полюбоваться ее точеными икрами, пока Сиенна надевала черные шпильки.

– Красивые туфли, – похвалил я не без тайной надежды, что придет время, когда Сиенна наденет для меня эти туфли и больше ничего. Я даже мысленно внес это в свои планы на будущее.

– Спасибо, – улыбнулась Сиенна, показав ямочки. – Дам тебе поносить, раз понравились.

Не удержавшись от улыбки, я вновь подал ей руку и поддерживал Сиенну, пока она спускалась на асфальт. Но на этот раз я ее не отпустил, а переплел наши пальцы и захлопнул дверь. Утром Клет взбесил меня почти до потери самообладания, но я решил его простить: в конце концов, его наглое вмешательство подарило мне эту минуту.

Я сделал всего два шага, прежде чем Сиенна потянула меня за руку, заставив остановиться:

– А это, гм, заведение…

– «Парадный вход».

– Да… Там очень людно?

Я покачал головой:

– Не очень. В будни не бывает наплыва посетителей. Хотя по вторникам здесь иногда собирается родительский комитет старшей школы.

– Но в основном все местные? Твои знакомые?

– В принципе, сейчас туристический сезон, но в основном местные. Пошли? – Я прижал Сиенну к своему боку.

Она довольно улыбнулась и кивнула:

– Идем.

Рука об руку мы вошли в ресторан, и вот тут-то все и пошло кувырком и вверх тормашками.

Все уставились на нас.

Джексон Джеймс, заместитель шерифа, не поверил своим глазам и взглянул на нас дважды. Официантка Ханна Таунсен уставилась на нас открыв рот (буквально). Челюсть у нее отвисла так низко, что в рот вполне могла залететь муха. Разговоры в зале постепенно стихли, словно волна, отходящая от берега.

Все до единого посетители провожали нас взглядами.

Сперва я думал, это из-за меня – я уже несколько лет нигде не появлялся под ручку с женщиной. Молва уже готовилась поженить нас с Клэр Макклюр, поэтому я решил, что простодушные горожане удивились, увидев меня с новой знакомой. Я никогда не комментировал ничьи догадки насчет меня и Клэр, считая, что наша дружба – не их собачье дело.

Я недовольно взглянул на два ближайших оторопевших лица – Кипа Сильвестра, директора старшей школы, и Бена Хантсфорда, владельца магазина струнных инструментов «Биг-Бен», намекая, что ожидал от них лучших манер, а то пялятся во все глаза на нас с Сиенной. Я наклонился к ее уху, готовясь извиниться за странный всеобщий приступ неучтивости, когда раздалось визгливое:

– Господи ты боже мой!

Обернувшись, мы с Сиенной увидели, что к нам идет Наоми Уинтерс с квадратными глазами. Но таращилась она не на меня, а на Сиенну.