Гейдж кивает, как будто ожидал подобного ответа.

– Тогда, вероятно, остаемся только мы с тобой, – говорит он мне.

– Великолепно, – выдаю я, массируя виски. Не могу поверить, что мы ведем непринужденный разговор об этом – о моем захвате настоящего чертового двора фейри, – как будто это в порядке вещей. Как будто все и правда происходит.

– Поверь, я в таком же восторге, как и ты. – Он поворачивается к Исле, и я показываю язык ему в спину. – Ты можешь ее устроить? Поможешь найти комнату?

Исла кивает, в то время как я скрещиваю руки на груди.

– Мне не нужна комната. Я останусь с Грэн.

– В глазах Солиэль будет лучше, если ты останешься в Лощине, – произносит Келлан, пока возится с ручкой, которую стащил со стола Гейджа. – Если ты этого не сделаешь, она может воспринять твой поступок как отказ от сделки. – «И никто не знает, что тогда случится с Элли». Но он не говорит этого вслух, в этом нет необходимости.

Я прикусываю губу, выражая тем самым свое недовольство.

– Тогда веди, полагаю, – говорю Исле. – Но мне нужно вернуться домой за вещами. И предупредить Грэн.

– Я схожу вместо вас. С вашей стороны неразумно уходить, пока не научитесь защищать себя, раз уж теперь вы – официальная наследница.

Исла отталкивается от стены, направляясь ко мне через весь кабинет.

Я хмурюсь.

– Хочешь сказать, что я не могу уйти?

Она мешкает, но Гейдж решительно продолжает:

– Именно об этом она и говорит. Она просто слишком вежлива, чтобы сказать прямо.

Я качаю головой.

– Черта с два.

Келлан грациозно поднимается на ноги.

– Они правы, любовь моя. Солиэль, возможно, и желает видеть тебя на троне, но при нашем дворе найдутся противники того, что дочь Безумного короля скоро окажется у власти. – Он задумчиво склоняет голову. – Как и большая часть Неблагого Двора.

Гейдж устремляет на него взгляд.

– Ты не помогаешь, маленький принц.

– Ты не можешь оставить меня здесь, – говорю я Келлану, стараясь, чтобы мой голос не звучал, словно мольба. Не скажу, что полностью ему доверяю, но я уверена в нем, чего не могу сказать о Темном короле. В моем сознании то темное облако, которое он породил в моих легких, вихрем проносится перед моими глазами.

Келлан подмигивает и заправляет прядь волос за ухо.

– Я скоро вернусь, чтобы навестить тебя, любовь моя. – Он поворачивается к Гейджу. – Смотри, она хочет меня. – Гейдж, напротив, выглядит сравнительно безмятежным.

Выражение моего лица становится серьезным.

– Ради всего святого, не бери в голову. Просто уходи.

Исла хихикает.

– Я провожу вас в вашу комнату, миледи. – Она удаляется из комнаты.

– Не обязательно так меня называть. – сообщаю я, следуя за ней в коридор.

– Конечно, обязательно, госпожа Фэй.

Я морщусь.

– Просто Фэй, пожалуйста.

Она поджимает губы.

– Пусть вы и нетитулованная, но все-таки принцесса. – Коридор петляет влево, и она следует по нему. – И будущая королева, – добавляет тихо. Как будто эта мысль пугает ее.

Черт возьми, меня и саму это пугает. Я ничего не говорю, и меня поражает тишина в доме. Мы поднимаемся по лестнице все выше, выше и выше. Я прочищаю горло.

– Где… все?

– Прошу прощения?

– Придворные? – спрашиваю я, неуверенная в правильности своих следующих слов. – Фейри Неблагого Двора. Когда я была при дворе Солиэль, фейри сновали повсюду.

– Такова их сущность. Как мотыльки вокруг пламени. Мы встречаемся, но не объединяемся.

– Значит, все эти фейри на самом деле не живут на Холме?

Она обдумывает мой вопрос, замедляя шаг, когда мы приближаемся к выходу из зала.

– Королева Света держит в поместье множество фейри. Ее фрейлины, лорд Келлан, леди Сия… Лощина не так заселена. – Она приостанавливается у двери с незатейливой вырезанной фазой луны на ней. Положив изящную голубую руку на витиеватую хрустальную ручку, она колеблется. – Это была комната вашей матери.

– Ох. – Мое сердце слегка екает. – Я думала… Разве она не делила комнату с моим, хм, отцом? – Боже, это слово так чуждо для моих губ. Кто бы мог подумать, что я с легкостью стану рассуждать о тонкостях придворной жизни фейри, прежде чем просто упомяну собственного отца?

– Безусловно, но эта комната принадлежала ей до того, как она стала его супругой. – Исла поворачивает ручку, распахивая передо мной дверь. – Они познакомились друг с другом уже после заключения договора. Это большая редкость, – добавляет она тихо.

В центре комнаты красуется огромная кровать из белого дерева с балдахином. Каркас и опоры кровати вырезаны так, словно напоминают ветви большого дерева, с листьями, инкрустированными розовым золотом. Напротив нас французские двери, выходящие на небольшой внутренний дворик, утопающий в полевых цветах.

Он подарил ей Холм. По крайней мере его образ. Я практически вижу здесь Эмму, довольную и окруженную цветущими растениями, подобно тому, как представляю ее процветающей при Благом Дворе.

Но я не такая утонченная, как моя мать, поэтому нежные штрихи, раскиданные по всей комнате, не придают ей домашнего уюта.

– Красиво, – говорю Исле и подхватываю розовую подушку, едва ли не спихивая все остальные с кровати.

– Ванная комната и гардеробная вон там, – говорит она с улыбкой, указывая на дверь рядом с трюмо. – Здесь еще остались некоторые предметы ее гардероба. Ваша комната – единственная, что имеет выход во двор. – Она бросает на меня красноречивый взгляд. – Это безопасно.

Я киваю, внезапно почувствовав себя невероятно истощенной. Прямо-таки кожей осязаю тяготы грядущего. Я стану королевой. Эта мысль в высшей степени смехотворна, потому что Народец собирается пережевать и выплюнуть меня. Но я пообещала Грэн вернуть Элли и была крайне серьезна. Я прислонилась бедром к столбику кровати, прижав подушку к груди.

– Я оставлю вас. Пожалуйста, зовите меня, если вам что-нибудь понадобится.

Исла с грацией отстраняется, пока я замыкаюсь в себе. Закрывает за мной дверь с тихим щелчком. Чувствуя себя так, словно на меня давят накатывающиеся океанские волны, я забираюсь на кровать, погружаясь в мягкую груду одеял.

Элли бы здесь понравилось. Мое сердце болит из-за нее. Она таскала бы меня по всему дому, заглядывала бы в каждую комнату без приглашения, исследовала бы каждый уголок в свое удовольствие. Утыкаюсь лицом в подушку. Но ее здесь нет, и ее отсутствие ощущается как зияющая дыра в боку.

Я плавно проваливаюсь в бессознательное состояние, оставшись в окружении вещей моей матери.