Шрифт:
Закладка:
— Вы же меня знали, — теперь Хэледис смотрела ему прямо в глаза, — по-твоему, я способна на такое?
— Нет, но так бы я сказал и о твоем побеге за Врата. Люди всегда удивляют своими поступками. Прости, что оскорбили тебя недоверием.
— Тебя прощаю, а им придется извиняться самим, — Хэледис сделала глоток чая. — Вкусно. Хочешь к нему сырного хлеба? Мы с Рилой испекли, а съесть не получается, его слишком много.
— Хочу. Ты и в самом деле изменилась.
— Вредина. Я бы хотела угостить Джелона им, но уже не выйдет. Однако я знаю, что он бы с тобой обязательно поделился.
С хлебом чай показался еще вкуснее. Миран с удовольствием смолотил весь здоровый кусок, который она взяла с собой, и откинулся на спинку кресла.
— Спасибо, я не успел пообедать. Может, все-таки пойдешь в жрицы? Ты любишь помогать людям.
— Это могут делать не только жрицы.
— А кем ты хочешь быть?
Хэледис вздохнула.
— Не знаю. Пока что просто лечу куда несет. Я не понимаю, что мне делать со своей жизнью, Миран. Точно знаю только, чего не хочу. Не хочу быть жрицей, выходить замуж или возвращаться в Крепость Врат. С желаниями у меня проблема.
— А хлеб ты печь тоже не хотела?
— Хотела.
— Тогда начни с малого, — посоветовал он, — делай то, что хочется, пусть и в мелочах. Путешествие в Тамарию неразумная идея, но оно может помочь определиться с желаемым. Зайди ко мне после возвращения, хорошо? Попробуем подобрать тебе дело по душе и уму, если не определишься сама.
Хэледис улыбнулась и встала, Миран тоже.
— Спасибо. Можно тебя обнять?
— Можно. Но я все еще много ем, и содержать меня накладно.
Хэледис рассмеялась и стиснула его в объятиях.
— Почему тебе вечно кажется, что я с тобой заигрываю? Я обнимаю всех близких людей.
Миран легонько погладил ее по плечам.
— Если бы я так думал, никогда бы с этим не шутил. Сохрани тебя Ловкач в дороге, а Чтец — всегда. Пусть у тебя все будет хорошо.
После позорной сцены у дома Хэледис Шек Сэргару пришлось выслушать много неприятного от Рейнара, чье терпение наконец лопнуло. Они поссорились и теперь не разговаривали. Поначалу это не волновало Сэргара, но дни складывались в недели, потом в месяцы, и ему стало тоскливо в одиночестве. Кошмары отступили, люди больше не вызывали желания агрессивно от них защищаться, а в собственных покоях он начал натыкаться на стены. Не мог же он просидеть взаперти до конца дней своих? Нужно было что-то делать.
Он посетил храм Сердечной Возлюбленной, но приняли его там холодно. Несмотря на щедрое пожертвование, ни одна из жриц не изъявила желания восславить богиню вместе. Сэргару и не хотелось, но к такому пренебрежению он не привык. Как мужчина, он снова выглядел привлекательно, хотя исхудавшее лицо и потухшие глаза делали его старше. Что ж, не хотели и пусть, но у выхода его остановили и вернули деньги. Этого Сэргар уже вынести не мог и потребовал встречи с главной жрицей.
— Богиня гневается. Она не желает принимать ваши дары, — пояснила та, — пока ее гнев не прошел, вам бессмысленно приходить в храм, ваше высочество.
— С каких пор Возлюбленная верит сплетням? — резко спросил Сэргар. — Я и пальцем не трогал Хэледис Шек. Богиня не стала бы осуждать меня за то, чего я не совершал.
— Вы отвергли ее благословение: женщину, направленную за вами в иной мир. Избранница богини должна была стать вашей женой, но была оскорблена вами и публично унижена. Возлюбленная не терпит такого отношения к своим любимицам, ее покровительство легко получить, но так же легко потерять. Вы больше ей не желанны.
— Чушь! Это Хэледис Шек отвергла меня, а не я ее, она оскорбила меня! Не верю, что Возлюбленная этого не увидела.
— Дело ваше. Но пока богиня не смилуется, пожертвование принято не будет. Вам придется постараться, чтобы изменить сложившуюся ситуацию. Приходите, когда осознаете свои ошибки. Более мне нечего сказать, ваше высочество.
Рассерженный Сэргар вернулся во дворец. Слуги при нем старались слиться со стенами. Он вдруг заметил, что давно не видел служанок: все необходимое ему приносили мужчины. Среди лекарей тоже были только они: последней целительницей, что к нему прикасалась, была тетя Реланна.
Женщины боялись и избегали его? Но почему? Он же больше не выглядел как чудовище!
Дело было в его поступках?
Сэргар долго думал об этом, вспоминая до мельчайших деталей встречу со своей несостоявшейся невестой. Она повела себя грубо, но стоило ли так беситься? Подумаешь, не пустила в дом. Раньше он бы только посмеялся над этим. Очаровал бы, беседуя через эту самую дверь, или влез бы в окно. Женщины имели право на капризы и гонор, мужчинам положено было терпеть и завоевывать их благосклонность. А если не было желания, так других женщин хватало, и сидела бы гордячка в одиночестве. Главное, он ведь получил желаемый отказ, даже без просьбы о нем, то есть добился своего. Что его так разозлило? Платье не то надела? А откуда ей знать, что он ненавидит зеленый цвет?
И что бы он сделал, если бы сумел тогда выбить дверь?
«Тронул» ее, как Тамариска? Исполнил бы свою угрозу и совершил то, в чем его сейчас обвиняет весь Тенлор?
Сэргар похолодел.
Вот Бездна! У Сердечной Возлюбленной были причины гневаться на него. Оскорбила, не оскорбила, а с женщинами так обращаться нельзя. Если Хэледис Шек защитила от него только дверь, то ниже падать было некуда.
Во что он превратился?
— Возлюбленная, не оставляй меня, — взмолился Сэргар. — Я ведь не был таким, я не хочу быть таким! Верни мне мое сердце. Снизойди, направь, исцели от злобы, прошу тебя!
Она откликнулась на его зов. Все-таки он был ее избранником, хоть и провинившимся.
Богиня явилась к нему в облике Ярши.
Сэргар сразу понял, что это — его наказание. Было сладко и очень больно видеть ее красивое лицо, серьезные карие глаза, но знать, что перед ним не она. Ни прикоснуться, ни поговорить, только смотреть и испытывать вину. Как же он любил ее! Ей он вручил свое сердце.
А Ярша, умерев, забрала его с собой. Можно ли любить, когда на месте сердца — дыра?
Он разучился это делать, стал жестоким к людям. Поэтому у него все летело кувырком, а богиня-покровительница гневалась.
— Как назвать мужчину, что молил о спасении и клялся служить, а получив желаемое, тут же забыл все свои обещания? — строго спросила она.
— Неблагодарным мерзавцем, — покаянно ответил Сэргар.
— В лучшем случае. Я бы назвала лживым бессердечным ничтожеством.
— Зачем ты так? Раньше я любил всех женщин, что ты мне посылала, и был с ними честен.
