Одно народное предание приписывало удаление Аттилы от стен Рима чуду, которое обессмертила ватиканская фреска Рафаэля. Оно не могло не соединить представления о нашествии Аттилы на Италию в 452 г. с ужасной битвой перед столицей. Все сражавшиеся с обеих сторон, по этой легенде, погибли, исключая предводителей. Когда все воины пали, то души их поднялись к небу и там сражались три дня и три ночи. Эти мертвые борцы бились с таким же жаром, с каким они бились при жизни.

Легенда хочет выразить непримиримую вражду варварства и цивилизации.

На самом деле между римлянами и варварами не было такого взаимного ожесточения. Мы указывали на уход римлян к варварам, обусловленный экономическими причинами.

Теперь взглянем, как относилось к варварству христианство.

Блаженный Августин. «О граде Божием». Это мы можем показать на книге, которая имеет мировое историческое значение. Христианские писатели считают прогрессом для истории торжество варваров. Они становятся на их сторону уже тогда, когда беспрестанные разорения поселили горькое сожаление о прошлом. Язычники, которых было еще много, видели в этих грозных нашествиях варваров на цивилизацию наказание за отказ от древнего культа и винили в этом христиан. В свою очередь, набожные христиане пытались объяснить ниспосланием Божиим эти бесчисленные бедствия, которые принес не только Аларих, но и от мелкие варварские вожди, губившие империю.

Этот скорбный вопрос был неразрешимой загадкой для того времени. Один из церковных писателей V в. Августин, за сорок лет до нашествия Аттилы, взялся разрешить эту роковую дилемму. Важно, собственно, то, что Августин в своем сочинении «De civitate Dei» становится на сторону варваров; он старается убедить, что история пойдет от них. По своему происхождению Августин был кровным римлянином из Карфагена; он долго вел порочную и разгульную жизнь. Сперва он увлекся манихейством, потом занимался астрологией; но в его духе было много аскетизма, и путем долгой борьбы он пришел к христианству. Встреча с епископом Амвросием сделала его христианином; он стал ревностным неофитом, а потом сделался епископом города Иппона и в короткое время прославился, как лучший писатель западной церкви. Он положил начало разработке католического богословия, и до сих пор его сочинение служит своего рода кодексом для благочестивых католиков. Кроме того, он внес в него идею предопределения, ту идею, которой после воспользовались реформаты. Мы не будем здесь рассматривать его богословскую деятельность и обратим внимание на книгу со стороны ее влияния на средневековое общество. Хорошая литературная подготовка, тщательное изучение Цицерона сделали Августина блестящим писателем. В его стиле преобладают прекрасные приемы латинских классиков. Его исповедь стала любимой книгой благочестивых католиков. Недаром она служила воспитанию пятидесяти поколений набожных католических душ. Но его труд «О граде Божием», написанный в 414 и 415 гг., имеет важное историческое, политическое и социальное значение. Августин в принципе установил тесную связь между варварством и христианством. Он отдает всю будущую историю варварству, т. е. миру новому, для которого как бы уготована новая религия. Он отмечает со снисхождением опустошения, убийства, грабежи; все это повторялось при завоевании Рима. Он удивляется этому милосердию варваров и приписывает его влиянию самого Господа. Его изумляет, что обширные базилики были назначены варварским вождем для людей, искавших убежища от погрома и разрушения. Августин проводит параллель между нашествием галлов и конскрипциями Мария и Суллы. Разве те демоны, говорит он между прочим, в которых вы верите, спасают вас от бедствий? Гусям или Богу обязан Капитолий спасению от галлов? Где были ваши боги во время поражения последних римских императоров; где были боги во время всех ваших несчастий? Наша политическая власть началась недавно, говорит он о христианстве; она не имеет связи с таким развратом и испорченностью. Ваши предки, говорит он о язычниках, сделали войну ремеслом и поработили соседние народы Востока. Роскошь, мотовство и разврат были естественными последствиями римских побед. Праздность римлян была результатом переполнения рабами Италии. Не мы наполнили Италию рабами; не мы поставили их ниже животных; не мы заставляли их исполнять работы, которые должны были нести скоты. Что касается нас, то мы проповедуем иное учение. Мы не налагали на жителей порабощенных городов оков. Не мы заставляли собственников покидать свои имущества и бежать; не мы развратили вашу чернь даровой пищей, цирками и театрами; не мы погубили сенат и аристократию; не мы обессилили легионы, заставляя их сражаться между собой; не мы первые унизили Рим. Разве не Диоклетиан первый подал пример к унижению Рима, перенеся столицу в Никомедию? Ваши императоры раздавали права гражданства всем народам; они сами разрушили патриотизм. Не мы заправляли армией, которая на протяжении девяноста двух лет дала нам более тридцати императоров и столько же претендентов. Чтобы соединить различные народы империи, надо создать нечто большее, чем мирские узы; эти узы нашлись только в христианстве. И вот возникает «царство Божие». Очистительный огонь варваров истребит язычество и сделает его достойным царствия Божия. Этому Божьему царству предстоит тысячелетие. В его обновленных стенах не будет честолюбия, жажды к славе; там будет царствовать мир и справедливость; там настанет святая жизнь о Господе.

Вот что должны были отвечать христиане язычникам и вот в чем суть великолепного творения Августина. Церковь возлагает всю ответственность за несчастья на язычников. Мало того, Церковь отрешает римлян от истории и бразды империи предает варварам и потому-то снисходительно смотрит на гонителей, если только эти гонители христиане. Надо заметить, что Августин в конце своей жизни, когда уже книга его сделалась известной, должен был раскаяться в своих словах. Одним словом, Августин возвестил, что наступает новый мир, новая история.

То, что было сформулировано Августином, стало убеждением на Западе. Из этой веры как бы исходила политика Запада. Восток еще остерегался этому верить. На Западе же было решено, что империя должна уступить место варварским королевствам. Ученые теологи Запада с этой книгой в руках поддерживали господство варваров и за это получали, конечно, большие права и привилегии. Два начала, варварство и церковь, соединяются и идут рука об руку. Вот почему средневековая история приняла такой клерикальный характер. Особенно хорошо учение Августина было принято в Галлии, где варваров было очень много. Проспер, богослов из Аквитании, изложил труд Августина в стихах и сверх того от себя написал особенное сочинение о призвании народов; сам автор радуется перевороту, который совершился в то время. Христианские проповедники старались украсить достоинства варварских предводителей. Каждый из них стремился быть дружным с варварским кунингом, но вместе с тем, надо сознаться, в душе испытывал сочувствие к римлянам.

Церковь и варвары. Это видно из Acta Sanctorum — жизнеописаний католических святых.