Лишь добравшись до границ моего любимого Корнуолла, я осознал, что моё появление перед подданными с дамой из Уэльса может оказаться непонятным или неприемлемым для отважных рыцарей, столь преданных мне в первые месяцы владычества. Всё это было довольно приятно — и спасать столь прекрасную Руфь, и даже долгие минуты загонять в неё дьявола затянувшимися поцелуями, но бессовестно привезти эту леди в мои владения значило вызвать губительные политические волнения. Но, с другой стороны, Руфь была прямо тут, на коне, передо мной; и по развившейся у неё привычке прижиматься ко мне, были все основания полагать, что она намеревалась провести остаток жизни в моих объятиях.

— Я — Властитель Корнуолла, — в конце концов решился я, — и большая часть моей поддержки проистекает от знати с дочерьми на выданье. Пока я холостяк, эти лорды остаются моими друзьями, но если они увидят тебя и узнают, что ты из Уэльса, то завистливые распри возникнут сразу же. Так что мы остановимся у следующего бродячего торговца, купим тебе мужскую одежду и ты войдёшь в мой замок, как паж.

— Я буду твоим пажом? — переспросила Руфь.

— О, пожалуй, что так. По крайней мере, никакого другого у меня не будет, и ты сможешь выполнять мои поручения и облачать меня в доспехи, когда я отправлюсь охотиться на великанов.

— Это было бы неплохо. Думаю, я буду недурно выглядеть в одежде мальчика. Я раньше носила такое, когда была гораздо моложе. Ты дашь мне мальчишеское имя?

Мы обсудили это и решили дать ей имя Перси. Позже, в тот же день, мы повстречали странника, продававшего одежду всем, кто её покупал и я заключил выгодную сделку с ним; так что, когда Руфь вышла из-за кустов, она выглядела, как юный паренёк, ещё не бреющийся. Торговец получил её одежду и немного серебра, и покинул нас.

После этого я пересадил Руфь позади себя и если бы пришлось как-то удерживаться, то она вполне могла это сделать. Мы скакали весь тот день и следующий, а ночью добрались до моего замка. Распорядившись хорошенько накормить и устроить моего верного скакуна, и поместить привезённые мной сокровища в безопасное место за замками и засовами, я устало потащился в свои покои, чтобы снять железные и кожаные доспехи, которые приходилось носить правителю, если он в одиночестве разъезжал по дорогам своей страны. Я вспомнил о короле Артуре, который сделал страну столь безопасной, что золотой браслет три года провисел на кусте терновника непотревоженным, ожидая своего законного хозяина. Такой страной я и желал когда-нибудь сделать Корнуолл.

Перси последовала за мной в уединение моих покоев и, прежде, чем я это осознал, сняла с меня броню и, обнаружив оливковое масло, натёрла меня им, а потом помогла облачиться в одежды из шёлка и мягкого бархата. Прежде чем это уразуметь, я удобно расположился перед камином и Перси протягивала мне рог эля со специями, о котором, ради моего удовольствия, видимо, распорядилась, поднимаясь по каменным ступеням.

После этого прошло несколько приятных дней в библиотеке. Руфь не умела читать, но у неё имелась готовность учиться. Её бесхитростное утверждение, что мне известно гораздо больше её определённо освежало мою мужскую гордость. Во время своих удивительных приключений в Долине Апуримака[14], Блаженных Островах[15], Кейбеле[16] и Дагомее, я встречал множество женщин, но никогда таких, кто охотно бы признавал моё умственное превосходство. Это простодушное дитя желало учиться, я разрешил ей просматривать свои книги, зачитывал ей некоторые страницы из моей личной истории и после многих часов с радостью обнаружил, что она выучилась читать, хотя всё ещё предпочитала книжки с картинками. Разумеется, она носила мальчишечью одежду и я очень старался называть её Перси, но иногда, когда мы оставались наедине, я любезно предоставлял ей целовальное излечение от дьявола, которого поселил в неё.

Всё это было довольно прелестно и могло тянуться приятными вечерами целую вечность или, по крайней мере, несколько месяцев, если бы не неожиданный и немного беспокоящий визит нескольких из наиболее могущественных моих лордов. Их было только трое, но имевших такое влияние в Корнуолле, что могли считаться за три десятка или даже три сотни. Я принял их в библиотеке, сперва велев Перси уйти и не приходить, пока она не узнает, что они благополучно покинули замок. Чтобы помочь пажу провести время вдали от меня, я дал ей книгу, дабы она изучала буквы и улучшала свой навык чтения.

Славные рыцари Бельвидер, Артур и Мэлори сидели у камина, отогревая ноги и потягивая моё вино, поглядывая друг на друга и искоса на меня, словно сомневаясь, кто же должен начать разговор или в эффекте, который он возымеет на их Властителя. Наконец Мэлори откашлялся и заговорил о том, что было у них на уме.

— Нужно признать, Сесил, сын Джеймса, внук Дэвида и потомок Раймонда, что твоё прибытие в нашу страну и становление Властителем были непостижимо загадочным вопросом для всех нас.

— Несомненно, это произошло весьма необычно, — ответил я.

— Мы признаём, что нуждались в сильном человеке, как правителе. Это королевство наводняли разбойники, великаны и демоны, и нас окружало множество сильных и завистливых стран, жаждущих нашей гибели. Ты прибыл сюда в подходящее время и, благодаря твоим способностям истребителя великанов и политика, принёс Корнуоллу чувство защищённости, чего перед твоим появлением ему очень сильно недоставало.

— Моя репутация говорит сама за себя, — практически расхвастался я. — Пять шаек разбойников рассеяны и больше ста перебиты в сражении или повешены на ветвях, предупреждая всех злодеев против такого занятия в моих пределах. Три великана, семь смертоносных змеев, один дракон, и множество саламандр и людоедов отправлены в преисподнюю. Благодаря моим волшебным силам, королева Брода из Ирландии вышла за нашего лорда Фиц-Хью и теперь та страна весьма дружественна нам. Уэльс не смеет на нас напасть. Фактически, только в недавнем прошлом я побывал там и избавил их землю от самого ужасающего проклятия, и после этого примечательного подвига доблести, рыцари короля Конвина одарили меня множеством самоцветов и других подарков великой ценности. Я намереваюсь продать некоторые из них, закупить продовольствия и раздавать его моему народу будущей зимой в морозы. Поэтому нет сомнений, что, по крайней мере на мой взгляд, Корнуолл получает выгоду оттого, что я взял на себя государственные заботы.

Тут Бельвидер изрыгнул грандиозную божбу! 

— Клянусь костями одиннадцати тысяч и одной кёльнской девы, никто не оспаривает той истины, что ты сказал и, говоря за нас троих, а мы представляем всю страну,