мысли правящих кругов Англии и Франции, должен был стать поворотным пунктом в объединении капиталистической Европы против социалистического государства. Но он не стал им. «Золотой век» «умиротворения» оказался коротким и закончился провалом. Это обстоятельство не могло не вызвать разногласий при оценке как действий Чемберлена в судетском кризисе, так и самого мюнхенского соглашения.

Дискуссия по вопросу о роли Англии в подготовке Мюнхена, о том, был он неизбежен или нет, началась еще весной 1939 года, сразу после событий 15 марта. В ходе нее оформились две основные группировки. В первую из них входят историки и публицисты, критикующие мюнхенскую политику и ее творцов. Многие из них не без оснований отмечают, что мюнхенское соглашение не только приблизило войну, но и сделало ее неизбежной. В другую — сторонники и прямые апологеты «миротворцев», стремящиеся, вопреки фактам, «доказать» правоту чемберленовцев, во что бы то ни стало обелить их действия. Если в первой группировке основу составляют прогрессивные историки и публицисты, то во второй находятся те, кто связан партийной и классовой солидарностью, ослеплен ненавистью к коммунизму или сам находился в 1937–1939 годах среди «миротворцев» (К. Фейлинг, Я. Маклеод, Н. Гендерсон, С. Хор, Э. Галифакс и др.).

Характерной чертой дискуссии стала борьба вокруг аргументов «за» и «против» Мюнхена. Почти все доводы в защиту мюнхенской политики были выдвинуты правительственными кругами Англии еще в 1938–1939 годах, а затем подхвачены и широко распространены буржуазной прессой. Таково, например, происхождение версии, согласно которой условия мюнхенского соглашения были более благоприятны для Чехословакии, чем ультимативные требования, предъявленные Чемберлену в Бад-Годесберге 22 сентября 1938 г., во время его второй встречи с Гитлером. Следовательно, Мюнхен, делают вывод его сторонники, был определенным достижением. Эта версия была выдвинута Чемберленом 3 октября 1938 г. во время дебатов по итогам мюнхенского соглашения в палате общин. Одним из первых в 1940 году ее подхватил известный ныне буржуазный исследователь У. Медликот, а наиболее полное воплощение она нашла, пожалуй, 21 год спустя в книге «Невилль Чемберлен» Я. Маклеода [29].

Другой не менее распространенный довод апологетов «умиротворения» заключается в том, что мюнхенское соглашение, «предотвратив войну», позволило Англии и Франции «выиграть год», необходимый для укрепления обороны. Источник его все тот же — правительственные круги и те, кто стоял за ними. Ссылки на неподготовленность Англии к войне могли лучше всего воздействовать на публику. И «миротворцы» пустили их в ход. Из дневников Т. Джонса видно, что вопрос о том, как лучше использовать этот аргумент для оправдания сговора с Гитлером, весьма волновал его в сентябрьские дни 1938 года.

Тезис о «слабости английской обороны», столь удобный для сторонников Мюнхена, занял видное место на страницах многих изданий. Об этом пишут Н. Гендерсон и историк Дж. Гуч. Почти в одинаковых выражениях ссылаются на военную слабость Англии в 1938 году лейборист М. Фут и консервативный деятель С. Хор. Поистине титанические усилия прилагает консерватор Я. Маклеод, чтобы доказать слабость Англии в 1938 году и значительный рост ее вооружений в 1939 году [30].

Маклеод, отмечал А. Тейлор, неоднократно повторяет два положения: 1) Гитлер «был жаден», и война, следовательно, оказалась неизбежной и 2) Чемберлен, зная о недостаточности английских вооружений, хотел лишь выиграть время. «Оба пункта, — подчеркивает Тейлор, — стали настолько распространенной догмой, что любая попытка поставить их под вопрос или даже беспристрастно исследовать встречается не аргументами, а криками оскорблений и гнева» [31].

Несколько по-иному поступают другие адвокаты Мюнхена. Так, Хэдли, отметив, что сентябрьский кризис 1938 года возник «непосредственно из-за английской и французской неподготовленности», делает попытку переложить вину на Францию. Целый раздел его сравнительно небольшой работы назван: «Французская неподготовленность». В результате может возникнуть ложное впечатление, что именно нежелание Франции идти на войну из-за Чехословакии оказало решающее влияние на Чемберлена, которому ничего не оставалось, как сесть в самолет и вылететь на поклон к Гитлеру. О внутренней борьбе во Франции, о ее неспособности сражаться пишут Г. Батлер и А. Джонсон, К. Фейлинг и Б. Кольер [32]. В то же время замалчивается тот факт, что именно Англия играла первую скрипку в союзном дуэте, что капитуляция французских правящих кругов накануне Мюнхена во многом определялась действиями Лондона.

Видное место среди доводов, к которым прибегают сторонники Мюнхена, занимают ссылки на «общественное мнение», настроения английского народа. Так, историк дипломатии Г. Никольсон в популярной книжке «Почему воюет Англия» утверждал, что Чемберлен, идя на уступки Гитлеру за счет Чехословакии, отражал «идеи и желания подавляющего большинства общественного мнения». «В течение всех трех недель переговоров (с Гитлером в сентябре 1938 г. — Г. Р.), — уверяет С. Хор, — Чемберлена преследовал кошмар тех личных трагедий, которые война и бесконтрольная военная оккупация (Чехословакии. — Г. Р.) принесут многим простым людям». «Политика Чемберлена как до, так и включая Мюнхен полностью одобрялась большинством его соотечественников», — писал в 1944 году У. Хэдли. Несколько позже на это сослался Дж. Геторн-Харди. О нежелании английского народа идти на войну из-за Чехословакии писал и А. Тейлор [33].

Некоторые авторы, очевидно, считая, что одних ссылок на общественное мнение Англии недостаточно, идут гораздо дальше, утверждая, что «миротворцы» отражали интересы не только английского народа, но чуть ли не всего человечества. В 1940 году в книге «Английская внешняя политика после Версаля» У. Медликот писал: «Европейская война с целью сохранить Судетскую область за чехословацким правительством не получила бы поддержки английского и нейтрального общественного мнения; попытка разрешить законные претензии немецкого народа являлась правомочной и оправданной». Еще дальше в своих обобщениях зашел А. Тойнби, утверждавший, что Чемберлен «являлся представителем огромного большинства людей не только в Соединенном Королевстве и заморских доминионах, но и всего мира за пределами Германии, Италии и Японии…» [34].

Что скрывается за всеми этими заявлениями? Да и каким образом определялись настроения английского народа, не говоря уже об «огромном большинстве» человечества? Если часть общественности Англии пошла на короткий срок за «мюнхенцами», то главным образом потому, что поверила их лживым заявлениям о необходимости сохранить мир. Она, конечно, не понимала, что за этими фразами кроется не только предательство чехословацкого народа, но и ликвидация европейской безопасности, совершаемая на антисоветской основе.

Защитники Мюнхена используют и другие аргументы, а нередко ссылаются сразу на целый ряд причин. Многие из них подверглись критическому разбору в книге П. Рейнольдса «Британская внешняя политика в межвоенные годы». Ее автор систематизировал аргументы апологетов мюнхенской политики. Кроме рассмотренных Рейнольде перечисляет следующие: Англия и Франция не могли оказать «эффективной помощи» Чехословакии, а Польша и Румыния отказались пропустить советские войска; у западных держав не было «моральных основ» для