эта небольшая помощь мне очень кстати.

На дне лодки билось четыре довольно крупных рыбины, напоминающих пеструю зубатку. Пришлось оглушить их веслом, чтобы не выскочили за борт. Одна была особо здоровая, килограмм на семь, по моим прикидкам. Остальные – по полтора-два. Таких уже можно сдавать.

Я с сомнением глянул на солнце. По идее, пора возвращаться. Рыбу принимают до полудня, и я не представляю, куда деть ее, если мы опоздаем. Однако, Мари, почувствовавшая азарт, прямо взмолилась:

-- Давай еще разок, а?!

В этот раз ждали мы совсем недолго, и улов был -- серединка на половинку. Одна плоская как камбала рыбина солидных размеров. Ее ярко-оранжевые пятна на воздухе начали довольно быстро бледнеть. И с десяток пестрой мелочи, которую я сразу отправил в корзину – заберем домой.

Сегодняшний улов был даже лучше, чем вчера, но мы едва не опоздали. Последняя телега, уже груженая коробами с рыбой, трогалась, когда лодка ткнулась носом в берег.

Кост, сухопарый одноногий мужик, ловко прыгавший на своей деревяшке, недовольно выговаривал мне за опоздание:

-- Ты, Скар, еще дольше бы телился! В следующий раз сам будешь со своим добром бегать. Сказано – до полудня сдать, так и делай, что велено! Если бы не скруга, я бы и сегодня ничего у тебя не принял.

Я молчал и не возражал. Не то, чтобы мне нравился этот наглец, норовящий нажиться на каждом рыбаке, но пока собачиться было не время. Я не только не понимал местную систему стай, но не знал даже элементарных вещей, типа названия рыбы. В разговоре это могло всплыть очень легко. Так что пока надо потерпеть.

Рыбу Кост взвесил на довольно примитивных весах, явно накидывая в свою пользу. Все его манипуляции я прекрасно видел, но спорить не стал. Как я понял, скруга – это та самая плоская рыбина, стоит она, очевидно, подороже, чем местные зубатки.

Меня смущало другое. Вчера я пришел вовремя, и Кост взвешивал мой улов и добычу других рыбаков у меня на глазах и сумму положенную мне и им называл сразу. За фант рыбы платили медяк. Конечно, прикидывал я все на глазок, но мне показалось, что этот самый местный фант чуть больше нашего килограмма.

Если учесть, что в серебрушке целых двадцать семь медяков, то для того, чтобы заработать четыре серебрушки в неделю, мне надо рыбы сдавать раза в три-четыре больше. Конечно, прачкам платили еще меньше, но и у меня что-то с местной математикой не сходилось.

Вытащили лодку на песок, Мари честно пыхтела рядом, развесили сети, я взял корзину с уловом, и мы отправились домой.

Лицо горело от ветра и солнца, мышцы тянуло от усталости, хотелось есть. Однако, с едой пришлось повременить – во дворе дома нас встретила встревоженная Олла и недовольная крупнотелая женщина, которая с ходу начала выговаривать Мари:

-- Сколько тебя дожидаться можно! Люди работают, а я тут бегай, тебя ищи!

-- Лайха, -- не слишком уверенно сказала Мари, – мама говорила, что я не наследная прачка, поэтому я больше и не приходила на работу.

-- Да мне все равно, наследная ты, не наследная! – горлопанила тетка. – Госпожа Пасан велела тебя немедленно привести! Пошли давай, у меня еще работы полно!

Мари неуверенно глянула на меня, я кивнул, протянул корзинку Олле и сказал:

-- Мама, я схожу с Мари, а ты приготовь пока что-нибудь.

Выходные дни возьму на следующей неделе.

Глава 18

Глава 18

МАРИ

Шли довольно долго, пробирались кривыми улочками в сторону города.

-- Как думаешь, зачем меня вызвали?

-- Да, кто его знает, -- Оскар неопределенно хмыкнул. – Ну, может быть, коллеги по работе на похороны какие-то деньги собрали. Может быть, тебе вернут часть ее взноса. Придем – узнаем.

Мы говорили по-русски и шепотом, но все равно привлекли внимание Лайхи. Она на мгновение остановилась, повернулась к нам и недовольно скомандовала:

-- Эй, вы! Хватит шушукаться, ногами шевелите быстрее!

Спустились на несколько уровней, ближе к морю, потом поднялись на широкую террасу. Вот здесь уже стояли значительно более красивые дома, чем те, в которых жили мы с Оскаром. В них даже присутствовали некоторые архитектурные излишества: на некоторых были красивые кованые флюгеры, один дом был украшен огромным круглым окном на втором этаже.

На этой террасе дома шли в один ряд. Там, где в бедных кварталах шел второй ряд домов, зеленело что-то вроде низенького парка. Деревьев не было, поэтому вид на море все равно открывался, а невысокие кусты были фигурно подстрижены. Организованы большие многоцветные клумбы и рабатки, дорожки щедро посыпаны чистым желтым песком. Никаких оград в парке не было, но и людей не наблюдалось.

Дом госпожи Пасан не отличался огромными размерами, но так же как и остальные, был двухэтажный, с ломаной черепичной крышей и двумя большими вазонами с цветами у входа. Все это было прекрасно видно сквозь красивый кованый забор.

Да и сам вход был не слишком простой – три широкие ступени, сложенные из плоских камней, вели на небольшую крытую верандочку с деревянными резными перилами темного цвета. Высокие окна поблескивали чистым стеклом. Вид несколько портил телохранитель госпожи Пасан, тот самый крепкий и мрачный мужик со шрамами, которого она использовала как живой сейф.

В этот раз на поясе у него не было мешочков с деньгами, зато одет он был значительно лучше, чем по вечерам. Кроме белоснежной рубахи из какой-то шелковистой плотной ткани, на нем была замшевая жилетка рыжеватого цвета, такие же брюки, а на ногах некое подобие сандалей. Он сидел на ступеньках крыльца, но мгновенно встал при виде нас.

Кроме него на этом крыльце, небрежно облокотившись на перила, стоял смазливый блондинистый парень лет двадцати пяти. Кожаная жилетка одета прямо на мускулистый загорелый торс, кончики соломенно-золотистых волос небрежно сворачиваются в крупные кольца, на шее поблескивает тяжелая золотая цепь какого-то сложного плетения.

Широкий, тяжелый кожаный пояс, на котором слева и справа свисают на бедра два длинных кинжала в ножнах. Или две короткие сабли – я не слишком разбиралась в таких железках. Мне не понравился его взгляд – внимательный, изучающий, масляно-липкий.

Удивительно спокойным, даже каким-то угодливым голосом, присмиревшая Лайха, сказала:

-- Вот… Привела… Искала долго – так она в другой дом перебралась жить, а так бы, я конечно ее раньше нашла. Ты, Томах, госпоже Пасан-то скажи, что я полдня пробегала. Чтобы плату-то она мне не снижала.

Телохранитель