Шрифт:
Закладка:
Следующим заходом в соседний бытовой магазинчик я приобрел все для влажной уборки, добавив туда же еще больший по размерам черный таз для строительных нужд, огромное полотенце, больше похожее на махровую простыню, накидал каких-то убогих по любым меркам огромных футболок «виладж стайл», несколько пачек носков длинных и коротких, черный зонт, смел не глядя по две штуки каждого пакетика с приправами, уложил штабелем три самых больших пакета туалетной бумаги, со стуком поставил средство для мытья посуды, прекрасно помня, что уже покупал и там даже пяти процентов не израсходовано. Я делал к прилавку ходку за ходкой, принося по два-три товара за раз, машинально прикидывая их цену и нужность, а удивленный продавец молча все считала и раскладывала по пакетам. Я с трудом заставил себя прекратить скупку, когда общая сумма перевалила за двадцать тысяч. Кивнув, не без усилия поднял с прилавка забитый пакетами таз и потащил все к машине, где без малейших трудностей впихнул все в огромный багажник. Заперев машину, я потопал в продуктовый, подхватив по пути брошенную кем-то поскрипывающую магазинную тележку. Сумерки сгущались, в воздухе снова витал запах дождя, а поднявшийся легкий ветерок обещал ночную прохладу и усыпляющий шум подступающей к участку лесополосы за окном бытовки.
Скрип… скрип…
Толкая помятую, вихляющую колесами и все время уходящую вправо тележку, я тихо улыбался, прекрасно понимая, что за напасть приключилась со мной – и не только со мной. Достаточно взглядом окинуть парковку и все станет ясно даже самому недалекому человеку. Хотя я это понял чуть раньше – когда одним махом приобрел чуть ли не годовой запас туалетной бумаги и влажных салфеток.
Легкая паника.
Желание запастись всем подряд и отсидеться.
Снова эта волна нахлынула на народ, облегчая их кошельки и пополняя банковские счета торговцев.
Такое уже бывало не раз и вот снова повторялось, причем такое впечатление, что это случается все чаще и чаще, уже чуть ли не каждый год.
Достаточно вспомнить коронавирус с его обязательной изоляцией, с мрачными ежедневными сводками о заболевших и умерших. Жару добавляли видео, показывающие как по всему миру с прилавков сметали товары и в супермаркетах тянулись чуть ли не километровые пустые полки. Атмосфера тогда накалялась быстро – особенно в первый год. Я провел его дома с мамой, забив кладовку и кухню едой и напитками, нас никак не коснулось, хотя уже под конец мы все же переболели.
После этого подобные «волны» начали прибывать одна за другой… И привычной на них реакцией стала закупка.
Говорят сахар пропадать начал? Срочно покупаешь хотя бы килограммов пять, а лучше десять, плюс попутно заказываешь еще столько же втридорога на маркетплейсе. Успел! Фух! И с ехидцей смотришь потом на сообщения «товар закончился». Вы опоздали – а я успел! Я буду жить сладко!
Испарилась из большинства магазинов туалетная бумага? Кошмар! Летишь в ближайший, радостно находишь вместо надушенной многослойной и мягчайшей бумаги что-то бурое, однослойное и каменное на ощупь, грозящее заднице содранной кожей, хватаешь добычу и, чуть ли не рыча на встречных, тащишь домой. Добытчик!
Любые другие «горячие» события? Тоже идешь закупаться – это в первую очередь – потом уже потихоньку разбираешься в сути случившегося, раскладывая пакеты с гречкой в шкафчик на балконе.
И так раз за разом.
Где-то читал статью и там какой-то заслуженный психолог говорил, что для человека это нормальная реакция. Тут дело даже не в желании сделать запасы для семьи и себя – потом их еще куда-то девать приходится, когда очередная волна общей паники спадает и выясняется, что еда в продуктовых никуда не делась. Тут дело в потребности действовать. Нормальному человеку надо как-то реагировать на угрозу, как-то действовать, чтобы не свалиться в истерию и депрессию. Вот и мечемся мы по сетевым магазинам, сметая продукты, ссорясь за пачку вермишели, а заодно успокаивая нервы.
Что ж… психолог может и прав, но я своих намерений менять не собираюсь и продолжу закупочный тур. Пусть и не лишь хлебом насущным жив человек, но без чтива протянуть можно, а вот без еды будет тяжко…
И так думают многие.
Пока я шел через освещаемую вспыхнувшими фонарями асфальтированную парковку, торопясь успеть до дождя, рядом со мной двигались внешне обычные, но удивленно целеустремленные горожане, не сводящие глаз со светящихся впереди дверей магазина, успевающих зацепить по пути тележку, опередив на секунду конкурента. Едва я поднялся по пандусу и вошел внутрь, взгляду открылись нерадостные виды на рутину человеческого бытия – длинные очереди тянулись и к кассам, и к терминалам самообслуживания, у входа ни одной свободной тележки, откуда-то уже доносится раздраженная ругань, а народ течет и течет по торговому лабиринту, хватая и хватая продукты, чтобы добавить их к растущей горе…
Долго созерцать это действо я не стал. Не позволив мальчику с доброй фальшивой улыбкой и тоненьким голоском – можно тележку, дяденька? – себя облапошить, я двинулся по тому же лабиринту, но, пользуясь недавно приобретенным знанием сего места, срезал пару углов и оказался все там же – рядом с полками сахара обетованного. И здесь обнаружил что сахарного песка уже просто нет – не считая высыпавшихся жалких белых и коричневых кучек. Люди шустро разбирали рафинад, и я без малейших колебаний ухватил четыре пачки тростникового в кубиках. Взял бы и больше, но толстая женщина, с недовольным хриплым возгласом «Для детей оставьте!» сгребла оставшийся сахар в тележку и грозно развернулась к подошедшей женщине в зеленой жилетке:
– А еще где?! – в голосе женщины башни чувствовалось невысказанное обещание разнести тут все к чертям, если ей прямо сейчас не выдадут желаемое – Мне два пакета по пять килограмм!
Я уже укатил в отдел чаев и кофе, поэтому тихий писк работницы магазины едва расслышал, но суть уловил – сахара на складе не осталось, но дефицита нет, просто сегодня разобрали, а завтра ближе к обеду новый завоз. Женщина-башня что-то сердито загудела в ответ, но я уже не вслушивался, будучи занят выбором зеленого и черного чая, равно как выискиванием растворимого кофе
