Я ничего не говорил. Лишь смотрел на Чачуна, который глядел за развернувшимся действом издалека.

Вот я болван! Стоило подумать, что малец может ждать свержения главаря банды. Я с чего-то решил, что новый будет еще хуже, и это его напугает, но ведь вполне может быть так, хуже уже некуда. Перемудрил, получается.

Всё это пронеслось в голове, пока я сближался с парой китайцев, создавая в руке ослепляющую технику. Толстяк слева в цветастой жилетке на голое тело смотрел поверх моего плеча на Джи-А. Мелкий лысый говеныш справа хищно поглядывал на меня.

— Стоять! — сказал он по-английски. — Вы в мой город. Плати, чтобы жить.

Сзади взревело пламя, я почувствовал две техники помощницы. Одной она заперла выход из проулка, а второй сейчас объясняла правила поведения. Не иначе, кто-то из прикрывающей пары, попытался схватить Джи-А за руку.

Лысый и толстый попробовали вскинуть руки, но вспышка света ослепила их до боли в глазах. Жирдяя я отбросил волной чистой энергии. Да, это примерно, как по муравью с пневмата стрелять, но нет у меня никаких подходящих техник, что мне еще делать.

Мелкого впечатал в стену. Подвесил над ним две задорных звездочки, что принялись обсыпать энергетическими ударами по башке, под ноги бросил стеклянные пики, сам же полосовал его доспех когтями с двух рук, пока пленка не дрогнула.

Угроза от грабителей сзади пропала. Джи-А разобралась со своими противниками и двинулась следом за толстяком. Он бросил четыре неуклюжих водяных техники, замешанные на чистом табуре, и ринулся бежать. Девушка подпалила ему задницу, и жареный окорок огласил округу диким воплем.

Я приставил когти к горлу дрожащего главаря. Вся спесь и гонор улетучились перед лицом смерти. Убивать не хотелось. Это все равно что комаров на улице шлепать, одного прихлопнешь, на его месте тут же новый возникнет.

— Я дарю тебе жизнь, но возьму плату за всё зло, что ты сотворил, — сказал я, а Джи-А тут же перевела, ладонь вспыхнула светом, и я выжег ему глаза. — Если я узнаю, что ты воспользовался услугами лекаря, если когда-нибудь к тебе вернется зрение, я приду за тобой.

Бандит скатился по стенке и, содрогаясь всем тело, жалобно застонал.

Ненавижу быть отморозком, но правила игры устанавливал не я.

— Чачун! — подозвал я мальца. Он замер от страха и даже убежать не мог. — Не бойся, не трону. Это моя ошибка, не твоя. Спасибо тебе за уроки предусмотрительности, — я протянул ему еще десять юаней.

Он не брал деньги, лишь смотрел немигающим взглядом. Я сунул купюрю ему в карман.

— А теперь веди, куда договаривались, — развернул я задеревеневшее худое тельце и легонько подтолкнул в спину.

— После этого будут проблемы? — робко уточнил Доджон.

— Конечно, — сказал я. — Эти придурки стригут мелочь с детей, попрошаек, богатых туристов и еще с лавочников. Отстёгивают процент клановой крыше. Так что нас непременно станут искать. А когда получат по морде, возьмутся за дело уже всерьез. Пойдём. Эти неприятности не должны отвлекать от дел.

* * *

Я специально ничего не пил весь день. Меня мучила сильнейшая жажда.

Чайный квартал встретил нас совершенно непередаваемым ароматом. Сотни сортов сушеных листьев и почек смешивались в один. Гул покупателей и зазывал не давил на уши, а приглашал присоединиться к общему хору.

Я спросил у Митхун Ханя, где лучший чай, и он назвал мне с десяток мест. Придется пройти их все и даже чуточку больше. Я не делал различий между сортами с тысячелетней историей и экзотическими экспериментами юных наследников. Не делил сырье на произведенное именитым кланом и скромные поделки того, кто только ступил на этот путь. Мне было неважно огромный это магазин или крохотный прилавок с несколькими баночками.

Важно было только качество. Вкус и эффект.

Мы зашли в крупный гипермаркет. Полки сверху донизу были заставлены брендированными упаковками, коробками и прочей расписной тарой. Был дешевый третий сорт и ароматизированный чай, имелись тут и премиум варианты.

Заглянули и на торги, где местные аристо боролись за самые редкие сорта. Разумеется, учувствовать не стали. Пустая трата денег. Только если кому в подарок брать, но пока не требуется.

Мы заходили в лавки и останавливались у уличных торговцев. Смотрели на чай, перебирали его, нюхали и пробовали. Пили. Пили. Пили.

Я даже в блокнот записывал понравившиеся сорта. Соотношение цены и качества тоже было очень важно для дальнейшего бизнеса. Оставались самые престижные магазины. Перед ними решено было сделать перерыв.

— Я столько чая в жизни не пил, — сказал Доджон.

— Мы вообще уснем сегодня? — посмотрела на меня Джи-А.

— Я точно усну, вы, не знаю, — усмехнулся я. — Немного осталось. Давайте уже поставим точку.

Чайные дворцы — так бы я их назвал. Огромное крыльцо. Массивная вывеска. Черная на красном у левого и золотая у правого. Натуральные павильоны.

Внутри нас встретили как королевских особ. Посетителей было много, причем и простого народа, и аристократии. Мы попробовали по три вида чая из разных ценовых сегментов в обоих дворцах.

— Что думаете? — спросил Доджон, когда мы вышли.

— Не знаю, — вздохнул я. — Титестера нанимать придется, видимо. Сам не тяну, увы. Только где нанять независимого, вот в чем вопрос.

Чучану какой-то старик протянул конфету. И только теперь я заметил, что дед сидит за прилавком. Секунд пять я пытался понять, как вообще мог раньше не обратить на него внимание, а потом дошло. Да я же просто не поверил в увиденное.

Здесь, в центре чайного квартала, между дворцов приближенных императора, скромный деревянный прилавок со стариком в простой одежде выглядел как кусок сна. Тут, где каждый сантиметр земли стоит баснословных денег. Как его ещё не выгнали взашей?

Я подошел.

— Добрый день, уважаемый, — обратился я на японском и сложил ладони у груди.

— И вам светлых дней, — доброжелательно улыбнулся старик и немного поклонился. Фух. Повезло. Обойдемся без заминок с переводчиком.

На столе стояло лишь несколько раскрытых мешков, пара банок, скромный набор посуды и пяток расписных чайных досок — чабаней.

— Провести для вас церемонию? — спросил он.

— Были бы очень благодарны, — я скромно поклонился. Мы втроем уселись, а дедуля вытащил еще один стул для мальца.

Здесь между двух замков с толпами снующих людей за