И они не звери. Ни идиот Аделард, который теперь вряд ли сможет нормально пользоваться своим ружьем, ни Арьяна, ни он сам.

— Он уже никого не сможет убить, — довольно произнес Ирвин, вспомнив, как Аделард отшатнулся и рухнул в траву. Не только охотники умеют хорошо стрелять, волки иногда тоже способны удивить. Он брал уроки стрельбы у Лотара: мать, помнится, протестовала, а вот отец решил, что этот навык однажды может пригодиться. — Правая рука очень важна в его занятии. Где он, кстати?

Арьяна неопределенно пожала плечами.

— Понятия не имею. Наверно, дворецкий им занялся. Помог убраться отсюда.

Ирвин улыбнулся.

— Знаешь, это странно. Обычно женщинам льстит, когда мужчины устраивают из-за них дуэли. А ты выглядишь рассерженной.

Арьяна устало вздохнула. Посмотрела на Ирвина, как на полного дурака.

— Какая глупость, — сказала она, явно желая произнести что-то более забористое. — Какая дурь! Ну неужели он всерьез считал, что если убьет тебя, то я буду с ним? А ты о чем думал? Вот о чем, Ирвин?

Он только руками развел.

— О том, что ты моя истинная. И никто не посмеет тебя отнять.

Что еще тут можно было ответить? Арьяна отвела взгляд, и Ирвин с печальным отчаянием подумал, что все напрасно. Между ними никогда не будет той близости, которая соединяет истинную пару. Арьяна может, например, влюбиться в кого-нибудь — да хоть в того же Аделарда! Ирвин, по большому счету, просто навязанный муж — и он сам разрешил ей выбирать.

Кто может гарантировать, что в итоге она выберет именно его, а не кого-то другого? Более достойного, более нормального, более…

Перечислять можно было долго.

— Давай сегодня сходим в одно хорошее место, — предложил Ирвин. Арьяна нахмурилась.

— Это еще зачем? Тебе лучше лежать.

— Мне лучше провести с тобой вечер, — сказал Ирвин, чувствуя, что выглядит полным дураком в ее глазах. Голова неприятно ныла, но он решил игнорировать мелочи. — Покажу тебе кое-что важное, если ты не против.

— Я, конечно, против, — вздохнула Арьяна. — Потому что ты ранен. Но я понимаю, что ты просто так не отстанешь, правильно?

— Правильно, — улыбнулся Ирвин. Волчья суть шевельнулась где-то в глубине души; если бы не появление Арьяны в Хармиране, он сейчас бежал бы среди полей в волчьем облике, охотился на зайцев, ловил мерное дыхание земли. Но она сделала его человеком. Дала ему то, о чем он давно перестал мечтать. — Здесь недалеко. Но думаю, тебе понравится.

* * *

Когда они приехали к маленькому парку, то солнце уползло к горизонту, и мир медленно укутался в густые сумерки — пыльно-сиреневые, тихие. Откуда-то доносились голоса и музыка, но здесь, возле изящной решетки парковой ограды никого не было. Арьяна вышла из мобиля и первым ее порывом было помочь Ирвину выбраться. Она передумала почти сразу — вряд ли он хочет, чтобы в нем видели бедненького больного, которого нужно водить под руку.

— Заперто, — Арьяна подошла к воротам и дотронулась до тяжелой цепи и замка. Парк казался лохматым зеленым зверем, который затаился в клетке. Шагнешь к нему — бросится, схватит бесчисленными лапами.

— Ну, это нас не остановит, — улыбнулся Ирвин. Когда Арьяна смотрела на повязку на его голове, то в животе разливался холод. Аделард пришел, чтобы убить волка — и он убил бы, если б не Арьяна, которая встала у него на пути.

И рука охотника дрогнула, а пуля скользнула по голове, оставив царапину, а не дыру.

У Ирвина оказался ключ; когда ворота со скрипом открылись, то Арьяна спросила:

— Твой личный парк?

— В некотором смысле, — ответил Ирвин, пропуская ее вперед. Широкая аллея прошивала парк насквозь; несмотря на некоторую заброшенность, это место все же было ухоженным. Аллея была тщательно выметена — ни травинки среди камней, ни листка, сорванного ветром. Немногочисленные скамейки среди отцветающих жасминовых зарослей — чистые, покрашенные.

Взяв Ирвина под руку, Арьяна неторопливо пошла рядом с ним по аллее. Пожалуй, он был прав. Приятная вечерняя прогулка в тихом месте, где так свежо и спокойно — что может быть лучше?

— Это парк моей матери, — произнес Ирвин. С ветки на аллею спрыгнула пушистая белка: посмотрела на идущих, прикидывая, угостят ли ее орехами, сделала правильный вывод и была такова. — Ее личный. Когда мне становилось плохо, то меня привозили сюда, чтобы я мог побегать и никому не причинил вреда. Иногда Киган со мной приезжал. Мы с ним даже играли, когда я был в волчьем облике.

Арьяна понимающе кивнула. В парке было тихо — весь городской шум, все его нетерпеливое энергичное дыхание остались где-то далеко, почти в другом мире. Здесь царило густое спокойствие, которое словно обнимало ласковыми руками и негромко говорило: отдохни, здесь никто не причинит тебе вреда. Здесь ты можешь просто побыть в тишине, не боясь, что что-нибудь вдруг пойдет не так.

Парк был частью жизни ее мужа — Арьяна вдруг улыбнулась, оценив приглашение. Ирвин позвал ее туда, где ему было хорошо.

Они неторопливо вышли к небольшому фонтану — мраморная девушка в античной тунике стояла в каменной чаше, из кувшина на ее плече падали струи воды. Арьяна опустилась на скамейку, согретую солнцем и устало вытянула ноги. Сколько же всего на них свалилось в эти дни… Ирвин прошел к воде, зачерпнул, плеснул в лицо и сказал:

— Однажды я чуть было не утонул. Прямо тут, в фонтане. Принял человеческий облик слишком близко к воде и упал. Хорошо, слуги были рядом.

— Хорошо, — согласилась Арьяна и неожиданно для самой себя сказала: — Больше не устраивай никаких дуэлей. Не хочу тебя потерять.

Ирвин обернулся. Посмотрел на нее так, словно не мог поверить в то, что услышал.

— Логично, — наконец ответил он. — Я один из немногих твоих близких в Хармиране. Кстати, Бейлин отпустили, я был у брата.

— Отпустили? — переспросила Арьяна и кивнула: значит, после того, что случилось в госпитале, телохранительницу принцессы арестовали. Дуэль словно заслонила все, что случилось совсем недавно: теперь Арьяна была так взволнована, что и думать забыла о том, как едва не умерла.

— Представляешь, я напрочь забыла и о ней, и о тех сушках, — призналась она. — Все как будто приснилось. Эта твоя дуэль…

Ирвин опустился на скамью рядом — от него веяло печалью и чем-то еще, пусть и горьким, но очень светлым. Арьяна взяла его за руку — сильную, тяжелую — и вдруг подумала: “Как хорошо, что она больше не станет волчьей лапой”.

— Этого больше не