В музеях Флоренции не было ничего прекраснее этого мужчины.

Я нахмурился, когда вода ужалила мою руку. Ножевая рана. Я забыл о ней, зажал порез, промывая его. Красная вода потекла по руке.

— Держи. — Он протянул мне мыло.

Я тщательно вымыл руку, а затем использовал мыло во всех остальных местах.

— Нужно наложить швы? — спросил он, наклонив голову к моей руке.

Я чуть не рассмеялся. Рана была пустяковой. Мне приходилось сталкиваться с гораздо худшим.

— Нет.

Он покачал головой.

— Я не знаю, почему я нахожу это таким сексуальным, но это так. Тебя что-нибудь задевает?

«С этим мальчиком что-то не так».

Несмотря на то, что это было несколько десятилетий назад, голос отца все еще преследовал меня. Если бы я был лучшим сыном, может быть, отец остался бы. Может быть, мама не отдала бы меня.

Может быть, может быть, может быть.

Но я не могу изменить прошлое. Так же, как не могу изменить то, что меня до беспамятства трахнула моя цель.

Он потянулся за шампунем, и прикоснулся бедром ко мне.

— Ну, и что дальше?

— Что ты имеешь в виду? — Я знал, что он имеет в виду, но сначала хотел услышать его мысли.

— У нас было два варианта, Алессио. Убить друг друга или трахнуть. Мы, очевидно, выбрали вариант Б.

Я прислонился к плитке и смотрел, как он моет волосы.

— Это ничего не меняет. Лишь отсрочит.

— Тебе не надоело это говорить? — Он ополоснулся и вытер воду с глаз. — Перестань врать себе и мне.

Раздражение кольнуло меня, как иголками.

— Ты не понимаешь, как устроен реальный мир, принц. Ты живешь в пузыре привилегий, где тебя защищает имя и банковский счет твоего отца.

Он застыл, и его глаза стали ледяными. Подойдя ближе, он вдавил меня в плитку.

— Ты высокомерный мудак. Я четыре года жил вне мафии, в одиночку, в бегах. Анонимно. Никто не знает моей фамилии. И я не взял у отца ни копейки с тех пор, как ушел.

В мгновение ока я поменял наши позиции. Прижал его спиной к стене. Гладкая кожа встретилась с моей грубой, когда я прижался ближе. Я положил руку на его горло, чтобы удержать его там.

— Думаешь, твой отец не следит за тобой? Что он не знает о каждом твоем шаге в течение последних четырех лет? Ma dai, Giulio. (Да ладно, Джулио.)

Я видел, как в нем закипает негодование. Он знал, что мои слова — правда. И ему это не нравилось.

— Отвали от меня, — прорычал он.

— Потому что тебе не нравится слышать правду?

Не успел я отпрянуть, как он схватил меня за запястье и вывернул. Одновременно он переместил вес своего тела, используя силу тяжести, чтобы вывести меня из равновесия. Я выпрямился, но не раньше, чем он оказался за моей спиной и толкнул меня лицом в плитку. Он прижался бедрами к моей заднице, и я почувствовал, как наливается член.

— Ты сейчас возбудился? — спросил я оглянувшись через плечо.

Он впился зубами в мое плечо и качнул бедрами. При этом членом скользнул в мою ложбинку.

— Ничего не могу с собой поделать. Я, видимо, чертовски возбуждаюсь, когда борюсь с тобой.

Мой член тоже начал реагировать на это, поднимаясь.

— Тебе нравится удерживать меня.

— Да, блядь, нравится. — Снова трение. — Хватит болтать. Я хочу заставить тебя кончить еще раз.

Меня пробрала дрожь, кровь прилила к паху. Теперь это было все, о чем я мог думать.

— Я тоже этого хочу.

Он шлепнул меня по заднице, затем выключил воду.

— Иди ложись на кровать. Я хочу отсосать тебе.

Это было то, о чем я мечтал.

Я открыл занавеску и вышел, прихватив полотенце, чтобы быстро вытереться. Джулио наблюдал за мной, его взгляд обжигал мою кожу, пока он ждал.

Прохладный воздух обдал мою влажную плоть, когда я устроился на кровати. У меня был полутвердый член, и я поглаживал себя в ожидании Джулио. Неужели он даст мне трахнуть его в рот? Я так часто представлял себе это, что с трудом верил, что это может произойти на самом деле.

Он вошел в спальню, и мышцы под оливковой кожей, покрытой чернилами, напряглись. Он окинул меня взглядом и остановился на том месте, где я дрочил.

— Прекрати, — приказал он.

Прикусив губу, я повиновался. Не знаю почему, но его доминирование и агрессия возбуждали меня. Может быть, я был скрытым сабмиссивом? А может, все дело в этом мужчине?

Джулио устроился между моих ног, и я напрягся, пытаясь сохранить спокойствие. Я не мог отвести взгляд. Не хотелось пропустить ни минуты того, что должно было произойти.

Он ласкал мой ствол, вдыхая, а затем провел языком по головке. Я застонал. Я терял выдержку. Не хотел, чтобы меня дразнили. Хотел как можно быстрее почувствовать его рот и эти идеальные губы на своем члене.

— Соси, принц, — приказал я, схватив его волосы в кулак. — Возьми меня глубоко и заставь меня кончить.

Головка моего члена исчезла во рту Джулио, и я потерял ход мыслей. Влажное тепло обволокло меня, когда он заглотил глубже. О, черт. Я не ожидал, что мне будет так хорошо. Или что я получу такое удовольствие от этого зрелища. Это была не мягкая волна удовольствия, это целый шквал ощущений, сосредоточенных в моем паху.

Он застонал, и вибрация отдалась в моем члене. Не сдержавшись, я подался вперед.

— Ощущения потрясающие, — задыхаясь, произнес я. — Продолжай.

Он начал сосать всерьез, с усердием втягивая щеки. Его рот, madre di dio. (Матерь Божья.) Отсос был идеальным, а рукой он работал с основанием моего члена. Он не пытался взять член глубоко, но мне это было и не нужно. С его губами и языком мне это было не нужно. А наблюдать за ним еще интереснее. Я хотел, чтобы это продолжалось несколько дней. Недель.

— Черт, ты хорош в этом, — прошептал я.

Он начал работать с моими яйцами, перекатывая в своих пальцах. Но он не был нежен, словно боялся причинить мне боль. Вместо этого он сжимал их и оттягивал. Я балансировал на грани удовольствия и боли, пальцы на ногах поджались,