и британские военные, как точно подметил капитан. «Королева морей» во все времена умела сунуть свой длинный нос во все точки земного шара, где пахло выгодой: будь то военно-стратегическая, будь то экономическая – что частенько, впрочем, означает одно и то же. Интересы русских и англичан не раз пересекались и на просторах Черного моря, и на Каспийском побережье, и в Афганистане, и еще в добром десятке мест… В 1823 году русские братья Дубинины, а лет на тридцать позднее и американец Силлиман выяснили, что из нефти можно «сделать» керосин. Есть керосин – появилась в 1853 году и лампа… Это было начало. Черного, жирного, масляного джинна нефти выпустили из кувшина-скважины… Еще никто не знал, что совсем немного времени осталось до изобретения двигателя внутреннего сгорания, который, бодро постукивая и пованивая выхлопным газом, перевернет весь мир! И если раньше страны воевали ради территорий, пушнины, золота, рабов и славы, то теперь надвигалась эпоха войн за «нефтяной колодец»… Если раньше воины носились на боевых колесницах, давили врагов слонами и рубили друг друга мечами-саблями, а чуть позднее – решетили супостата из мушкетов-пулеметов, то теперь и жизнь, и война переходили в новое качество… В небо взлетали бомбардировщики, по полям с жутким грохотом пылили и лязгали траками гусениц танки, а на морях густо дымили дредноуты и крейсера… Вот к крейсерам и нефти господин Черчилль имел самое прямое отношение, поскольку в 1911–1915 годах, будучи Первым лордом Адмиралтейства, настоял на переводе флота с традиционного угля на производные нефти, что автоматически сделало районы Ближнего Востока «сферами интересов Великобритании». В Русской империи англичане всеми силами хотели «застолбить» нефтеносные районы азербайджанского Каспия. «Столбили», пока еще совсем юная советская власть не намекнула, что «гостям домой бы пора, а нефть нам и самим сгодится… понаехали тут!».

Советский Союз, в свою очередь, имел и свои стратегические интересы, и свои аппетиты, и свои виды на ближневосточные регионы… Затяжное многолетнее соперничество вдруг вылилось в годы Второй мировой в совместную оккупацию Ирана, поскольку в сорок первом действительно существовала вполне реальная угроза его вхождения в гитлеровский блок… В начале сорок первого англичане вместе с союзными французскими частями заняли Ирак, Сирию и Ливан, а уж в августе-сентябре была осуществлена англо-советская операция: англичане заняли южный Иран, русские – северный. Цель была проста: защита южного транспортного «коридора» для ленд-лизовских поставок и – главное! – не допустить нацистов к «нефтяному колодцу»… «Нефть, старлей, нефть!»…

18

Вряд ли соответствует истине сложенная в незапамятные времена легенда, что души погибших моряков вселяются в белоснежных чаек… Моряки, конечно, народ разный и встречаются среди них, как и среди всех прочих, личности не самые «белопушистые» и приятные, но в большинстве своем это мужественные и честные ребята и, думается, им не очень-то нравится сравнение с крикливыми, жадными и прожорливыми разбойниками. Так что, если когда и вселялись в чаек души каких-то «мореманов», то, скорее всего, это были души пиратов – грязных злобных оборванцев, носившихся на своих шхунах-баркентинах с черным «Веселым Роджером» на мачтах по морям-океанам в погоне за серебряными пиастрами и золотыми дублонами и топивших всех подряд, и погубивших немало христианских и еще бог весть каких душенек…

Прибой монотонно раз за разом ударял в отполированные черные бока выступавшей над зеленовато-голубыми волнами скалистой гряды, взбивая огромные подушки белой пены и разбрызгивая целые фонтаны крупных соленых брызг. Но даже шум прибоя не мог перекрыть тоскливых причитаний многочисленных чаек, мельтешивших над острыми выступами притопленных приливом коралловых рифов. Вода в заливе обычно была довольно-таки чистой и прозрачной – в дни, когда море было относительно спокойным, в часы отлива можно было без труда разглядеть песчаное дно, но сегодня у скал разливалось огромное радужное солярное пятно, плавали какие-то обломки и среди всей этой дряни вздымались на волнах несколько трупов в морской японской форме, поддерживаемые на плаву ярко-оранжевыми спасательными жилетами, которые, впрочем, похоже, никого так и не спасли… Одна из чаек шустро спикировала на грудь одного из «оранжевых», плававшего у самого подножия скалы, одним из уступов полого уходившей под воду, но тут на этом самом уступе вдруг шевельнулся и глухо застонал еще один человек в черной мокрой форме. «Черный» вспугнул чайку, та враждебно зыркнула бусинкой наглого глаза, что-то недовольно крикнула и, легко взмахнув крыльями, упорхнула искать другую добычу…

«Черный», лежавший ничком, вновь застонал, на этот раз громче, и неуклюже повернулся сначала набок, потом, после парочки безуспешных попыток, ему все-таки удалось сесть, опираясь спиной о мокрый камень скалы.

– Та-ак, ребята, водяной крысой я, похоже, уже побывал, а теперь придется начинать завидную карьеру Робинзона… – Валентин Седых мрачно усмехнулся, поморщился от боли, провел ладонью по лицу – ладонь оказалась в крови, но уже подсохшей.

Как ни пытался Валентин, но так и не смог ни вспомнить, ни понять, как же ему удалось не только выбраться из разбившейся субмарины, но и доплыть до этой скалы, да еще и вскарабкаться на узкую спасительную площадку. Выстрелы свои помнил, как про «Варяга» пел, помнил, а дальше – сплошная темнота… Болело и ломило все тело, но переломов вроде бы не было, да и глаза, слава богу, целы…

– Ты смотри, какой я аккуратный – даже парабеллум в кобуру успел засунуть! Когда?… Что ж теперь делать-то, а… Ну что ж, если штурмбаннфюрер Кремер остался жив, собака, то все возвращаем на круги своя: извини, Валентин Матвеевич, но придется тебе потесниться… можешь пару-тройку разочков завернуть «рассейским трехэтажным» и переходим на «хохдойч». Похоже, я еще не всю работу сделал… Бл…, как же башка раскалывается, а! Закурить бы счас… Так, что же делать-то…

Кремер тяжело поднялся, некоторое время просто постоял, немного пошатываясь, потом уже более уверенно подошел к краю площадки, зацепил колыхавшегося на волне японца и, сцепив зубы, потянул непослушное тело на скалу. Затем, преодолевая брезгливость, развязал тесемки спасательного жилета и кое-как стянул его с мертвого матроса.

– Извини капитана, но мне он теперь нужнее, а тебе вроде и ни к чему… Ты уже у своей богини Аматерасу саке, наверное, пьешь и на судьбинушку да на меня жалуешься… А может, и у самого Будды – кто там вас разберет… Ну что, надо плыть… Вон берег виднеется