И всё же меня так и подмывает игнорировать это. Мне не хочется знать, что может быть не так, что может встать между мной и моей личностью здорового активного человека, и уж тем более того, кто полагается на это в моей карьере и единственном, что я люблю — в хоккее.

Заскрежетав зубами от боли, я позволяю глазам сосредоточиться на словах и думаю о том, как скажу их перед Зигги. Боль не стихает, но я отвлёкся, пусть и ненадолго, на спокойное ощущение удовлетворённой целеустремлённости.

Это странно. И по-своему очаровательно.

Подняв взгляд, видя своё отражение в окнах, которое так похоже на моего дерьмового отца, я на мгновение сталкиваюсь со стремительным и брутальным напоминанием, что такое эта маленькая вылазка в якобы исправление…

Это лишь представление, которому придётся закончиться.

Глава 11. Зигги

Плейлист: Cat Clyde — Sheets of Green

— «Неизвестная рыжая»? — рычу я в экран, сжимая телефон так крепко, что мой сенсорный чехол с пузырьками издаёт несколько зловещих хлопков.

— Полегче, — Шарли, моя лучшая подруга и товарищ по команде, выхватывает телефон из моей хватки и убирает обратно в мою сумку, которая засунута внизу моего шкафчика. — Давай пойдём, выместим злость на футбольном мячике и дадим твоему телефону прожить ещё немножко.

— «Неизвестная рыжая»!

Она хватает меня за локоть и тащит к выходу из раздевалки.

— Да, я тебя слышала. Просто дыши. Выйди на поле, и мы разберёмся с этим.

Моё сердце гулко стучит в ушах. Я едва замечаю, как мы выбегаем на поле, где Шарли салютует Карле, нашему тренеру «Энджел Сити», а затем бежит через поле. Остановившись у скопления мячей в центре, она посылает один в мою сторону, вынуждая меня вынырнуть из собственных мыслей.

Она как будто знает меня — что только футбольный мяч, летящий мне в лицо, способен вытащить меня из водоворота мыслей. Я с силой отбиваю мяч и отправляю его обратно к ней.

У Шарли вырывается звучное оханье, когда она принимает мой пас — а точнее, ловит мяч на грудь и позволяет ему упасть на землю, затем посылает через поле ко мне. Я подбегаю к нему, затем веду мяч в её сторону. Остановившись у ног Шарли, я ставлю ступню на мяч и смотрю ей в глаза, держа руки на бёдрах.

— Прости.

— Всё в порядке, — она собирает свои короткие тёмные волосы в хвостик на макушке. — Мои сиськи какое-то время обходились без синяков. Давно пора было.

Я издаю хрюкающий смешок и тру лицо.

— Я зла.

— И это можно понять, — Шарли забирает мяч из-под моей ноги и начинает жонглировать им. — Ты не «неизвестная рыжая». Ты Зигги Чёртова Бергман, и миру давно пора это узнать.

— Я стараюсь, Шар.

Шарли поднимает крохотную ладошку (она ростом с чекушку, и у неё всё крохотное), хмуро глядя на меня и прищурив ореховые глаза.

— Ты отлично справляешься. Я не виню тебя. Я виню сексистскую новостную машину, которая сосредотачивается на мужчинах-спортсменах и традиционно маскулинных видах спорта. Ты одна из самых многообещающих, талантливых, результативных центральных защитников из всех, что видел футбол. Ты забивала много голов на протяжении всей твоей карьеры в КУЛА, и ты в стартовом составе и здесь, и в национальной сборной. Таблоиды должны знать, кто ты, и ты не должна затевать абсурдный пиар-ход с этим бестолковым Себом Го…

— Шшшш, — шиплю я, оглядываясь по сторонам. — Шарлотта, не заставляй меня жалеть, что я тебе сказала.

— Не спеши обсираться в свои футбольные шортики. Я сказала это тихо.

— Шарли, я серьёзно, если правда всплывёт, это подкосит и разрушит всё, что мы…

— Мы? — выразительно переспрашивает она. — Вы теперь уже «мы»?

Я прочищаю горло.

— Всё, что я пытаюсь сделать.

— Ну-ну, — Шарли скрещивает руки на груди. — Ты тут покашливанием не отделаешься. С каких пор ты и этот ушлёпок стали «мы»?

— Мы не «мы», просто с лингвистической точки зрения так удобнее сказать.

Шарли приподнимает брови.

Я вздыхаю и показываю на мяч у её ног.

— Можем мы попинать мяч, пожалуйста? Пока на нас не наорали?

Шарли хмурится, но уступает, подкидывая мяч, перебрасывая его с ноги на ногу, затем передавая мне. Я подкидываю его до бёдер, опускаю обратно к ногам, после чего роняю на землю и веду достаточно далеко, чтобы получить немного пространства от провидческих способностей Шарли.

Мне нравится иметь подругу, которая знает меня так хорошо… за исключением моментов, когда я стараюсь сдержать слегка мутные чувства в отношении кое-какого очень сложного, плохо ведущего себя фальшивого друга, который постоянно удивляет меня крохотными моментами доброты, которые того и гляди вызовут во мне симпатию к нему. И учитывая то, как меня влечёт к Себастьяну Готье, это очень плохая идея.

Я возьму ситуацию под контроль. Я работаю над тем, чтобы обуздать себя. А до тех пор Шарли не нужно знать, что я разрываюсь насчёт Себастьяна. И если я буду держаться слишком близко, дам ей творить свою магию лучшей подруги, читающей мысли, она определённо узнает.

Шарли — моя самая давняя подруга, мой единственный друг с детства, когда я была ещё маленькой, и мы жили в штате Вашингтон. Когда моя семья переехала в Лос-Анджелес из-за папиной работы онкологом в медицинском центре Рональда Рейгана, мы годами присылали друг другу письма и рисунки, но когда я в средней школе начала испытывать сложности с общением, и моё психическое здоровье подкосилось, мне стало сложно поддерживать контакт. Мы с Шарли никогда не переставали общаться, но за годы общение стало редким, пока она не связалась со мной и не сказала, что поступает в Университет Южной Каролины.

Наши универы, может, и были соперниками, но это нас не разлучило — мы снова начали общаться, вновь наращивать близость. Когда мы обе подписали контракт с «Энджел Сити», связь между нами стала как никогда крепкой, и я очень за это благодарна. Я никогда не