Шрифт:
Закладка:
Все это время Макар с Ларисой неловко переминались с ноги на ногу, пытаясь привлечь к себе внимание, но лишь все больше чувствовали себя абсолютными невидимками. Макару первому надоело, он сделал шаг вперед, и к нему сразу подлетел охранник.
– Здравствуйте, Камила! – громко и четко произнес Макар из-за спины здоровяка. – Мы хозяева дома! Макар и Лариса! Мы готовы оказать вам любую посильную помощь!
Камила окинула его равнодушным взглядом выпуклых глаз, перекинула на одно плечо светлые волосы с отросшими корнями, сложила пальцами знак «ок». И забыла о его существовании.
Вот и познакомились.
– Какие неприятные люди. Отвратительное чувство! – Лариса скомкала полотенце и швырнула его на стол.
– Зато, кажется, мы абсолютно свободны.
– Я дом не оставлю, дудки!
– Да я не об этом. Давай вкусненькое что-нибудь приготовим, а вечером детей проводим и посидим на крыше с винишком?
– Как будто всех этих людей здесь нет?
– Да. Им на нас наплевать, нам на них наплевать. Чудненько, не правда ли?
Это были самые неприятные и необременительные постояльцы. Если не обращать на них внимание и не пытаться распоряжаться дворовым пространством, то и хлопот никаких. Макар поливал деревья и цветы рано утром, а вот покос травы ему предложили отложить на потом: Камиле мешает шум. Ладно.
Шум от бесконечных доставок: еды, игрушек, одежды и журналов – ей никак не мешал. Лариса все переживала, как бы они не забили бокс вещами так, что им негде будет повернуться.
– Выбросят лишнее и закажут смену санитарного блока, не переживай, – успокаивал ее муж.
Каждый день привозили новое кашпо или вазон с цветущим кустом. Японская камелия: красная, малиновая, розовая, лососевая, белая… Лариса, затаив дыхание, ожидала новой поставки: какая будет сегодня? Они ведь не заберут горшки, когда уедут? Или заберут? Кусты же можно пересадить в грунт? А как ты думаешь, где лучше их высадить? Макара эти разговоры откровенно раздражали – он хотел просто дождаться, когда уберутся эти люди, вынести горшки, восстановить поврежденный ими газон. Все. Вот такие нынче у него горизонты планирования. И это ведь даже невозможно представить, какими окажутся следующие гости! Сколько это еще будет продолжаться? Они же не подписались на пожизненную кабалу! Надо глянуть договор.
Лариса с Макаром по очереди навещали детей у Прокопия, ходили с ними на базар, на море, гулять на набережную. Стефа купила специальный солнценепроницаемый костюм для плавания и очень быстро научилась держаться на воде. Макар выезжал в город по делам, иногда брал всю веселую компанию прокатиться. Лила недоумевала, почему ее не пускают домой. Один раз даже выбежала со двора Прокопия и рванула в сторону родных ворот. Вот был бы скандал.
Однажды Макар заметил, как Питер привез саквояж, вроде того, с которым его бабушка ходила в прачечную. В приемный отсек сумка не влезла, тогда Питер воровато огляделся по сторонам, окинул взглядом дом и быстро переложил содержимое по частям. Что-то продолговатое, чуть больше мужской ладони – пачки денег? бруски золота? пакеты с наркотой? Не бруски – слишком торопливо бросал, не опасался шума. Значит, что-то легкое. Ну-ну. Макар наблюдал за двором в щель занавески из своего кабинета. Аккуратно вернул ткань на место и затих. Во что ввязался этот парень? Какие дела он проворачивает на острове? К каким последствиям это может привести?
Питер навещал Камилу не каждый день, всегда приезжал со свитой, и иногда в спорткаре его возвращения ожидала «прекрасная спутница» в блестящих тряпочках, с длинными ногами и волосами, маникюром, в очках, на шпильках… Ох, уж эти имиджевые заморочки…
После того визита, когда бокс начал служить сейфом, Питер перестал появляться совсем.
На протяжении последних двух недель Лариса ежедневно пыталась связаться с сестрой. На звонки та не отвечала, сообщения проходили, но оставались непросмотренными. Подруги Лены либо тоже не отвечали, либо ничего о ней не знали. Люди на материке не ходили в гости, не встречались в кафе за чашечкой чая или кофе, не болтали о том о сем и ни о чем – там выживали и были полезны или бесполезны друг для друга. Лена в последнее время ни с кем не связывалась.
А потом она позвонила сама.
Лариса только что отпустила Машу со Стешей поплавать, сама в тенечке под зонтом читала Яну книжку и кормила Ханну фруктовым пюре. Звонок застал ее врасплох – она не успела ни собраться, ни морально подготовиться.
– Да! Я слушаю! Лена! – кричала она над детскими макушками, заполошная тетка.
– Здравствуй, Лар. Прости, что не отвечала и не звонила.
– У тебя все в порядке? Ты хочешь мне что-то сказать?
– В общем, у меня сейчас работа… Нет, не с того начала… Аня заболела. Девочки ее тоже. – Голос Лены срывался, но она взяла себя в руки. – Я подписала согласие на испытания, их забрали в институт, подключили к питанию и всему остальному…
– К-какие испытания, Ленчик?
– Вакцина от вируса почти готова, проходят последние стадии. Когда все пройдет успешно, начнут испытывать лекарство от вируса. Я не знаю, как это связано, то ли кровь привитых нужна, то ли еще что… Не важно. Мои девочки будут подопытными кроликами. И это наш единственный шанс, понимаешь? Я одна не смогла бы их сохранить…
– Я понимаю, Леночка, понимаю.
– Ты меня прости, Лар, за Славу. Я знаю все, что ты могла бы мне сказать и о чем ты молчишь… Видишь, как получилось. Не успели. Они на внутреннем карантине заснули… И я сразу подписала…
– Не надо, Лен. Здесь не было хорошего решения.
– Может быть. В общем, главное, зачем я звоню. Когда девочек забрали, я сразу устроилась работать рекрутером добровольцев на экспериментальную вакцинацию. Так я хоть как-то вращаюсь в системе. И… я внесла Славу в списки. Слышишь?
– Слышу… – Лариса смотрела, как Ян докармливает Ханну пюре одной рукой, а другой держит недоеденное яблоко, и над этим яблоком бесшумно зависла пляжная оса – длинная и тонкая. Они кусаются?
– Я еще раз говорю, вакцина практически готова. Я знаю, что уже есть очередь из «почетных граждан» с закатанными под укол рукавами. Это последняя стадия испытания, на широкой выборке. Если бы брали женщин моего возраста, то я бы тоже пошла, но у меня и не «до пятидесяти» и не «после пятидесяти», а как раз пятьдесят. А пятьдесят им не подходит. Ты ревешь?
– Нет, я не реву.
– Я же слышу. Не реви. Все хорошо. Смотри. Слава уже в институте, он здоров, у него возьмут все анализы, он отсидит карантин,
