Ингрид расслабилась, икнула и плюхнулась на кухонный стул.

– Могу рассчитывать на чашечку кофе? – спросила она, подперев щеку кулачком.

– В нашем заведении кофий не держим-с, мадемуазель, только чай. Изволите-с?

Ингрид поморщилась:

– Ну, почему, куда ни придешь – угостят свежезаваренным кофе. А у любимой подруги – травяные помои. Вот почему так?

– Ты же сама сказала: жить трудно.

Ингрид безнадежно вздохнула:

– Мешай свою бурду.

Варвара включила электрический чайник.

– Лучший дарджилинг, между прочим.

– Мне бы сейчас худшую арабику.

– Пришла в гости – терпи привычки хозяев. Кому ты направила такое бодрящее пожелание?

– Всем им, этим животным.

Наверное, ночью Ингрид пережила катастрофу. Они случались с ней регулярно. Чтобы подобраться к красному браслетику, надо было выпустить из подруги скопившийся пар.

– Крепко поссорилась с ним? – аккуратно спросила Варвара.

На всякий случай называть наиболее вероятного кандидата она не стала. Ингрид заводила несколько романов сразу. Чтобы не терять времени. С кем именно произошла катастрофа, лучше не гадать.

– Нет, не поссорилась. Прокляла и вырвала из сердца. – Тут Ингрид сделала жест, на который ее вдохновили остатки коньяка: будто срубила ножиком колосья.

Варвара сполоснула чайник кипятком, насыпала заварки и залила до самой крышки. Чайник был большой. Чтобы пить не разбавляя. Из семейных рассказов она знала, что такое чай «по-ленинградски»: когда заварку на донышке заливают чашкой кипятка. Пусть такой чай навсегда останется в прошлом. В рассказах бабушки о том, как пережили блокаду. Варвара помнила все, но предпочитала крепкий. Надо было применять дипломатию.

– За что такая жестокость?

– За что? – переспросила Ингрид голосом, предвещающим бурю. – Сейчас узнаешь, за что… Через час, как мы с тобой были у него, я подумала вернуться, поддержать человека, в горе, так сказать. Сказать слова утешение, похлопать по плечику, утереть слезки. Все-таки не каждый день театр теряет звезду, а главный режиссер – любовницу.

Сомнений не осталось: катастрофа стряслась с Мукомоловым. С чего бы вдруг? Ингрид знала, что Торчак его любовница, и не ревновала. Своим мужчинам она давала столько свободы, сколько те могли осилить. Чтобы потом расставаться трагически и забывать на следующий день.

– Мукомолов от горя нахамил тебе?

Ингрид фыркнула:

– Если бы! Дала бы ему по морде, и занялись бы любовью на столе.

Варвара разлила чай и подвинула чашку подруге.

– Что помешало такому развитию пьесы?

– Представь: захожу к нему в кабинет, думаю застать в слезах и печали. А что же вижу? Кирилл смотрит по интернету новости про смерть Торчак, и у него отличное настроение. Не просто отличное. Улыбается во всю морду и чуть не прыгает от счастья. Хохочет, гад.

– Как будто исполнилось его заветное желание, – сказала Варвара, отхлебнув обжигающий чай.

В нее нацелился указательный палец.

– Вот именно! В самую точку, подруга! Вместо траура – мы танцуем на костях! Это каким же мерзавцем надо быть? Ну, я не сдержалась, выпалила ему в лицо все. Он выслушал с мерзкой улыбочкой и говорит: «Все сказала? А теперь пошла вон! Ты мне больше не интересна».

– Большой риск с его стороны.

– Ему повезло, – сказала Ингрид, обжигаясь и плюясь чаем.

– Пожалела гения режиссуры?

– Нет, стул пролетел мимо. Только телефон разбился… Как ты можешь пить этот кипяток?

Варвара сделала глоток, не чувствуя жара. Пора спросить про браслетик? Нет, не пора.

– Не верю, что на этом твоя месть закончилась, – сказала она.

– Не веришь? И правильно делаешь. За мной не заржавеет! Иду по коридору театра, а навстречу – сам Козицкий. Тут я вспоминаю твой заказ и понимаю: вот оно – отмщение мое. Хватило пяти минут, чтобы познакомиться. Через десять он пригласил меня в клуб. Извинился, что после спектакля у него важные дела. Закончит с ними – и сразу в клуб. Там встретимся. Вот так получилось! – Ингрид звонко щелкнула пальцами.

– У тебя талант.

– Да, легкая добыча… Варь, у тебя точно только чай остался?

Варвара развела руками.

– Вы пошли в клуб, – поторопила она события. – Что там случилось?

С брезгливым лицом Ингрид сделала глоток.

– То, чего не могло быть. Первый раз со мной такое.

– Прости, с утра у меня плохо с догадками, – призналась Варвара. А чай бодрил. Грех называть божественный напиток бурдой. Бурду в отеле подают. Тут, неподалеку.

– Как я сразу не разглядела, – сказала Ингрид, рассматривая чашку. – Козицкий – образец мужественности, скульптурный красавчик, мечта женщин, магнит желаний. Таким кажется на экране. А в жизни…

– Что-то не так?

– Как тебе объяснить, чтобы не материться…

– Это легко.

– Ну, допустим… Подхожу я как-то к любимой кофейне. А там на подоконнике два мальчика целуются. Обычные такие парни, студенты. Современные. Модно одетые. Только целуются. Я подумала: «Хорошо, отлично, круто, и у нас Европа». Но пошла в другое кафе. Вот такая история…

Оказывается, желтой прессе известно не все о звезде театра и кино Козицком. Нет у них таких надежных источников, как Ингрид.

– Козицкий… – начала Варвара и не закончила.

Ингрид кивнула:

– Не стесняйся, подруга. Гей – литературное слово. Я оказалась слепа. И ведь повел меня в нормальный клуб. А там, вместо того чтобы меня клеить, стал тусить с каким-то парнем. Такой вполне ничего, никогда не скажешь, что… Ну в общем, ты понимаешь. Мне Козицкий предложил быть друзьями. Я ему, видите ли, дерзкого мальчика напоминаю. В знак вечной дружбы наградил вот этим. – Она подняла запястье, на котором висел пластиковый браслетик.

– Зачем он это на тебя нацепил?

– Наверное, знак подруги гея.

– Откуда у него строительная стяжка?

– Извини, забыла спросить. Дай ножницы, сорву эту дрянь…

Варвара принесла кусачки, которые остались в сумочке, и избавила подругу от сомнительного украшения. Ингрид стала тереть руку, будто с нее сняли наручник, а Варвара незаметно отложила стяжку в сторонку.

– Тебя задело?

– Да плевать я хотела, – ответила Ингрид и брезгливо отодвинула чашку с отличным чаем. – Совпало кое-что. Не хочу об этом говорить…

– Козицкий радовался смерти Торчак? – вырвалось у Варвары. За что получила от подруги строгий взгляд.

– Ты откуда знаешь? Что тебе об этом известно? А я понять не могла: ты не удивилась, когда Мукомолову сообщили о смерти Торчак. Ты что, с ними заодно?