в комнате оставалось тихо, чудовище не пыталось выбраться наружу и это немного успокоило меня. Я забрался в кровать к маме и взял ее за руку. Так я и заснул, пытаясь защитить ее даже во сне.

Я проснулся от того, что мама крепче сжала мою руку. Открыв глаза, я увидел, что она уже не спит, а тихо лежит и смотрит на меня с грустной улыбкой на лице. Кажется, по этой улыбке я тогда все понял.

— Чудовище все-таки забирает тебя?

Из глаз мамы покатилась слезинка, но она даже не сделала попытки ее вытереть. Она просто смотрела на меня целую вечность. Наверное, она хотела запомнить каждую черточку на моем лице. Я тогда так подумал, потому что сам желал запомнить ее лицо до мельчайших деталей.

— К сожалению, забирает, сынок, — наконец, шепотом произнесла она.

— Но зачем ты нужна ему?

— Без понятия, малыш, но время пришло, — мама еще крепче сжала мою руку. — Это чудовище забирает всех нас рано или поздно, и никто не может ему противостоять. Но я не боюсь его, потому что знаю, что ты будешь в надежных руках. Твой отец позаботится о тебе, он сильный и мудрый человек.

Я почувствовал, как по щекам потекли слезы. Я не хотел, чтобы мама уходила, я отчаянно цеплялся за каждое мгновение, проведенное с ней.

— Мама, пожалуйста, не оставляй меня! Я не хочу, чтобы ты умирала! — всхлипывал я, уткнувшись лицом в ее плечо.

Мать ласково обняла меня, прижимая себе. Она знала, что ее время на этом свете подходит к концу, и ей было невыносимо тяжело оставлять меня.

— Яромир, мой дорогой, ты должен быть храбрым. Я всегда буду с тобой, в твоем сердце. Ты должен жить дальше, стать достойным мужчиной и защищать тех, кого любишь. Обещай мне, что ты будешь сильным…

— Я постараюсь, — пообещал я.

— Ты очень добрый мальчик, Яромир. Оставайся всегда таким, — прошептала мама. — Что бы ни происходило в твоей жизни, и какие бы преграды и трудности не вставали на твоем пути, храни в своем сердце эту доброту и желание помогать людям. Я очень люблю тебя, сынок. И передай своему отцу, что я всегда буду любить его.

Я сквозь слезы кивнул, понимая, что спорить бесполезно. Я знал, что мать права — ее уход неизбежен, и мне придется найти в себе силы, чтобы пережить эту потерю. Сжимая ее руку, я шептал:

— Я обещаю, мама. Я буду сильным. Ради тебя…

Затем она замолчала и закрыла глаза. Ее рука еще недолго сжимала мою, а затем ослабла. Я помню, как еще несколько часов просто сидел рядом с ней и держал ее ослабшую руку. Слезы лились ручьем из глаз, и я не останавливал их. Все-таки чудовище смогло забрать ее. Я не смог защитить маму.

Семнадцать лет прошло с того момента, а я все еще помнил тот день, как будто это было вчера. Говорят, что боль со временем утихает. Но в моем случае это было совсем не так. Боль была похожа на червя, который точил меня изнутри. На моих глазах умерла мать. Я не смог защитить ее от невидимого чудовища. На моих же глазах убили отца. И я опять не смог его защитить, хотя это уже было возможно. Лук находился в моих руках, но я был слишком далеко. Я видел, как Ярополк Мирский сражался с ним. Видел, как отец пытался убить сына. Я не заметил ни капли жалости на лице своего деда, зато прекрасно отметил замешательство отца, которое и стоило ему жизни. В момент, когда Ярополк вонзил меч в грудь своего сына, я успел выпустить лишь одну стрелу. А затем для меня наступила темнота.

В тот день я лишился последнего родного человека.

Я снова взглянул на девушку, которая ехала рядом. Если у моих родителей не было выбора быть рядом или оставить своего ребенка, то у родителей Леры он был. И я действительно не понимал, почему ее родители приняли именно такое решение.

Раньше я думал, что страшнее смерти ничего не может быть. Однако сейчас понял, что страшнее, когда твои родители сознательно отказываются от тебя, когда ты резко перестаешь быть им нужным. Это не складывалось в моей голове. Если от человека отказываются даже родные, это должно настолько ожесточить его, что в конечном итоге в нем не останется ничего хорошего. Но, несмотря на это, Лера сохранила в себе все хорошие качества и совершенно не стала жестокой. Возможно, это заслуга ее брата, ведь, по ее словам, он заботился о ней с ранних лет. Был единственным в ее жизни человеком, который всегда находился рядом и готов был помочь. Тогда понятно, почему она испытывает такую вину пред ним и так стремится его найти.

Он остался последним родным человеком в ее жизни.

Именно поэтому я не смог отказать ей поехать дальше со мной. Голос разума твердил мне о том, что это очень опасно для ее жизни. А сердце твердило, что я просто обязан помочь ей отыскать брата. Я обязан ее защитить. И я сумею защитить ее, чего бы мне это не стоило.

Краем глаза я уловил, как Лера едва покачнулась верхом на лошади. Я тут же спрыгнул на землю, чтобы успеть подхватить ее, когда она снова покачнулась и потеряла сознание. Не на шутку испугавшись, я взял ее на руки и отнес в тень огромного дерева, ветви которого тянулись до самой земли. Я уложил ее на траву и подложил под голову свой плащ.

— Лера, очнись.

Но девушка не двигалась, я схватил ее руку и стал прощупывать пульс. Совсем медленно билась жилка на ее запястье. Я открыл фляжку с чистой водой и смочил ее губы. Не помогло. Тогда я прохладной водой протер ее лоб, щеки и шею. Лера стала потихоньку приходить в себя.

— Дикий эльран, как ты меня напугала, — я вздохнул с облегчением.

— Кто такой эльран? — прошептала она одними губами.

— Тебе лучше не знать.

— Но я хочу знать, — наконец-то, она полностью пришла в себя, открыла глаза и взглянула на меня снизу-вверх.

— Что-то типа огромного чудовища с большим хвостом, существование которого всегда было под большим вопросом. На самом деле упоминать его в приличном обществе не слишком… — я попытался быстро подобрать нужное слово, — пристойно.

— Почему? — не понял она.

— Потому что это чудовище у нас считается символом зла, коварства, озорства и похоти, — признался я. — Что с тобой случилось?

— Резко стало плохо, может быть, солнце напекло в голову, —