от меня. Скрутили и прижали к полу. Его взгляд не отрывался от меня, голова была повернута в мою сторону, шея резко вывернута, а тело распростерто на шершавом ковре. По меньшей мере трое мужчин наставили на него пистолеты, а еще один связывал ему руки на пояснице стяжками.

— На этот раз ты попался, Чернов. Если раньше босс и был снисходителен к тебе, то теперь с этим покончено. — Один из мужчин усмехнулся.

Я узнала в нем помощника Сильвио.

Он уперся коленом в позвоночник Николая и наклонился вперед.

— Добро пожаловать в ад.

Глава 11

Николай

С момента, когда я был мальчишкой, оторванным от родины всемогущим и безразличным отцом, мы с матерью жили в хижине в лесах Пенсильвании. Хотя «хижина» было неправильным словом для обозначения огромного особняка из дерева, в котором он нас поселил. Но, несмотря на количество пустых комнат и современные удобства, моя мать, Ирина, поняла, чем он был на самом деле. Клеткой.

До меня не доходило, что мы — пленники Виктора Чернова, пока однажды я не вернулся домой после игры в лесу и не обнаружил мать, раскачивающуюся на поручне душа. Она любила говорить мне: «Нико, лучше умереть, чем ничего не делать».

В тот день я узнал, что иногда умереть — значит сделать что-то.

С тех пор я жил во тьме. Нелегко было узнать в детстве, что единственный человек в мире, которого ты любил, не против тебя бросить. Еще труднее было смириться с тем, что ты не стоишь того, чтобы за тебя держаться. В конечном итоге — или, в моем случае, с самого начала — я понял, что каждый человек одинок. Полагаю, я опередил большинство других людей, поскольку научился этому так рано.

После ее смерти я долго бродил в лесу. Я спал под голым небом, и только звезды были моими спутниками, пока Виктор не послал за мной своих людей, чтобы я присоединился к нему в Нью-Йорке. Дни невинности и звездного, нетронутого неба закончились для меня к пятнадцати годам. Я никогда не верну их обратно.

Запах подвала был первым, что я почувствовал, когда медленно вынырнул из темного озера беспамятства. Сырые камни и гниль. Место, полное земных, скрытых вещей, а теперь, похоже, и мой новый дом. Запястья горели в тех местах, где они были связаны, а пол подо мной промерз.

Предыдущие события всплыли в памяти. Это было несколько часов назад или прошли дни? Я понятия не имел. Все было туманно.

Одно воспоминание вернулось быстрее других. Вид Софии, падающей с пожарной лестницы, и ужас, охвативший меня. Я не испытывал ничего подобного с тех пор, как вернулся домой из леса и обнаружил тело матери, свисающее с поручня душевой кабины. В тот день закончилось мое детство.

Я подергал руками в стяжках, когда рядом со мной заскрежетали ботинки по твердому бетону.

Я был не один.

— Bravo. Он просыпается, — раздался глубокий голос сбоку от меня.

— Слишком быстро. У него есть устойчивость к успокоительному, — ответил другой мужской голос, на этот раз более твердый.

Я попытался моргнуть, и тут почувствовал это. Повязка была прижата к моим глазам и давила на веки. Из-за углов пробивался тусклый свет, но это было все, что я мог разглядеть. Мне было не привыкать к тому, что меня связывали и увозили в какую-то адскую дыру. Я сделал на этом карьеру.

Очевидно, Антонио извлек урок из своей ошибки и на этот раз не стал рисковать.

Передо мной послышалось шарканье. Двое мужчин, которые скоро умрут, весело обсуждали, что со мной будет. Точно. Теперь я вспомнил. Это были люди Де Санктиса, и они связали меня, как индейку на День благодарения. Несомненно, я их разозлил своим побегом.

Резкий удар пришелся мне в бок, и я стиснул зубы.

До меня донесся смешок.

— Тебе больно, свинья из братвы? Хочешь о чем-то спросить?

— Да, у кого-нибудь из вас есть сигарета?

Мой наглый вопрос был встречен возмущенным молчанием, а затем удары начались снова.

Когда пара лакеев устали, они разразились радостным смехом, испытывая кайф от пролития крови другого человека. Связанного и беззащитного.

— Это только начало. Мы вернемся позже, — проворчал один из них.

Я решил называть их Идиот Один и Идиот Два.

— Когда Сильвио доберется до тебя, ты пожалеешь, что твой брат не убил тебя, а отдал нам.

Сильвио Де Санктис. Человек, который поставил на Софию и проиграл ее мне. Я долго ждал повода прикончить этого ублюдка. Похоже, скоро я его получу.

Идиот Один снова пнул меня, а Идиот Два рассмеялся. Я сдеру с них кожу заживо, прежде чем избавлю от мучений, решил я, падая на бетон и сильно ударяясь головой. Следующий удар отправил меня обратно в темную кроличью нору.

19 лет

С тех пор как я переехал в Бруклин, чтобы узнать о семейном бизнесе, и познакомился со своим сводным братом, я никогда не был таким рассеянным. После смерти Ирины я не испытывал ничего, кроме гнева, ни к одному человеку в своей жизни. Начиная с брата Кирилла, моего напарника по кровавому алтарю обучения Виктора на складе на Брайтон-Бич, и заканчивая самим Виктором. Я быстро понял, что непредсказуемое поведение дает мне преимущество. Люди неизбежно недооценивали меня, и мне нравилось это. Я не хотел, чтобы кто-то видел настоящего меня под маской клоуна-психопата, которую я носил, чтобы выжить в Братве. Ну, раньше не хотел. До нее. Софии Де Санктис.

Она была другой. Она отвлекала. Я должен был забыть ее.

Вместо этого я наблюдал за ней.

Я снова оказался возле ее школы, наблюдая, как она спускается по лестнице в своей маленькой школьной форме, а ее черные волосы рассыпаются по плечам. Ее телохранитель плелся следом. Ему повезло, что он даже не взглянул на ее задницу, когда она засовывала свое миниатюрное тело в пуленепробиваемый внедорожник и ставила туда тяжелый рюкзак с книгами. Если бы он это сделал, то лишился бы глаз.

София Де Санктис была моей.

Прошло две недели с тех пор, как я загнал ее в угол в спортзале. Это было рискованно. Нас могли легко обнаружить, и Виктор не обрадовался бы, если бы итальянская мафия в Нью-Йорке объявила войну Братве. И все же я не мог остановить себя. Она манила меня, как чертова сирена. Теперь, когда я попробовал ее на вкус, стало только хуже. Я до сих пор помнил ощущение ее кожи на своей, ее зубы на моей