быть, Догура, его преданного друга Медведя Бади и хромого Волка Улу. Эти трое были самыми старшими в клане и держали себя соответственно. Но более молодые охотники и, в первую очередь, Ном и Урод, не могли скрыть своего интереса к юной и по-своему весьма привлекательной девушке. Оба наперебой оказывали ей знаки внимания, делали подарки – насколько это вообще было возможно в условиях жизни на Острове изгоев. Маару всем своим видом давала понять, что не собирается отдавать предпочтение кому-то одному, однако подарки принимала охотно. Дело шло к соперничеству между мужчинами, но конфликта удалось избежать благодаря мудрости и авторитету Донгура. Как-то раз охотники собрались одни, без женщин, и глава семьи решительным, не допускающим сомнений тоном, предупредил всех, что ни в коем случае не допустит ссор в семье, тем более ссор из-за женщины.

– Отныне никаких подарков и прочих знаков внимания Маару, – строго заявил он. – Если она захочет выбрать себе мужа, то пусть сделает это, но только тогда, когда сама решит. И пусть при этом она руководствуется велением лишь своего сердца, а не тем, кто принес ей больше ягод, сладких корней диоки или раковин для украшений. Отныне я запрещаю вам всем ухаживать за Маару. Ягодам и корешкам место в общем котле. А тот, кто ослушается моего приказа, будет изгнан из семьи.

Мудрый Догур обвел собравшихся внимательным взглядом, проверяя, достаточно ли серьезно охотники отнеслись к его словам, и добавил особенно веско:

– А если и это не поможет… Что ж, тогда придется изгнать из семьи Маару. Это крайние меры, но я не задумываясь пойду на них ради спасения семьи.

Его речь возымела свое действие, во всяком случае, она произвела должное впечатление на Урода. Ему нравилась Маару, даже, пожалуй, больше, чем он сам готов был себе в этом признаться, но еще сильнее ему все же нравилось быть живым и оставаться в семье, где он всегда мог рассчитывать на еду, тепло и дружескую поддержку. Никакая девушка не стоила того, чтобы погибать из-за нее мучительной смертью, которая грозила каждому одиночке на Острове изгоев.

Тейя шепнула Уроду по секрету, что какой-то похожий разговор состоялся и у Маару с Хисой. О чем именно они говорили, Тейя не слышала, женщины попросили ее оставить их вдвоем, и она послушалась. Но, судя по всему, Медведица сумела найти подход к капризной и весьма себе на уме, но явно неглупой Обезьяне. Во всяком случае, Маару больше не принимала ни от кого подарков и решительно попросила мужчин оставить ее в покое. Она заявила, что пока не собирается становиться ничьей женой и меньше всего хочет, чтобы в семье были из-за нее ссоры, а ее саму за это изгнали.

После этого страсти потихоньку улеглись, и обитатели Острова изгоев еще около года жили спокойно.

До тех пор, пока в семье не случилось несчастье.

Все началось с рассказа Нома. Во время охоты молодому Буйволу показалось, что кто-то следит за ним, но сколько Ном ни оглядывался, сколько ни пытался выследить, так никого и не засек. А потом, еще через несколько дней, хромой Волк Улу не вернулся вечером домой с охоты. Всех это встревожило, но сначала в семье решили не впадать в панику раньше времени. Возможно, Улу просто забрел слишком далеко, устал и решил заночевать где-то на острове. Но когда Волк не появился и на следующий вечер, все поняли: что-то произошло. Улу мог пострадать как угодно, покалечиться и даже погибнуть. И нужно было немедленно отправляться на поиски.

Догур разделил всю семью на группы по двое или по трое и отправил каждую в определенном направлении. Уроду, как обычно, выпало идти с Тейей – на север, вглубь острова. Догур и Хиса взяли с собой Маару и отправились вверх по течению ручья.

Урод и его подруга искали следы Волка очень тщательно, но за целый день так ничего и не обнаружили. Зато в тот раз им повезло с добычей: они нашли много съедобной травы и корешков, поймали десятка два ящериц, семь из которых были довольно крупными, и даже, что случалось совсем уж нечасто, раздобыли птичье гнездо с полудюжиной мелких пятнистых яиц. Так что домой они возвращались даже в приподнятом настроении, хоть и тревожились за Улу.

Едва войдя в пещеру, они уже поняли, что случилось нечто очень плохое. Хиса сидела у стены, закрыв лицо руками, Догур и несколько других охотников стояли рядом с ней, опустив головы. Заметив в стороне рогатую тень Нома, Урод подошел к нему. За прошедшие годы они почти сравнялись по росту, и Буйвол уже не возвышался над ним как гора.

– Что происходит? – спросил Урод.

– Улу нашли, – буркнул Ном.

Его интонация не оставляла сомнений в том, что новость эта оказалась далеко не радостной.

Чуть позже, когда собрались все, выяснились подробности. Догур с Хисой и Маару нашли уже не Волка, а лишь то, что он него осталось.

– Голову, руки, ноги и кусок туловища, – объяснила Маару так отстраненно, словно рассказывала какую-то старую и далекую историю, а вовсе не говорила о том, что лишь недавно увидела своими глазами. – Улу разорвали на части и развесили сушить на кольях. Видимо, чтобы насекомые с земли не добрались.

– На нашем острове появился одиночка, который ест себе подобных, – Догур озвучил то, что все уже, в общем-то, и так поняли. – Живоед. Такого уже давно не случалось.

– Он сожрал его! Сожрал нашего Улу… – всхлипнула Хиса, а Тейя, вторя матери, издала яростный клекочущий крик, в котором была только боль и звериная ярость.

Урод ощутил, как к горлу подкатывает горький обжигающий комок. То, что происходило, казалось отвратительным. В его мире никто никогда никого не пожирал. Убийство, если это не было убийство женщины, не воспринималось как что-то уж совсем из ряда вон выходящее, а убийство врага – даже напротив – считалось доблестью. Разделавшись с противником, любой житель Боудики сдирал с него кожу, и это было в порядке вещей: так воин мог показать, над кем именно одержал победу, продемонстрировать все его татуировки, подтверждая свою собственную силу. Тело побежденного после этого сжигалось, предавалось земле или опускалось на морское дно, чтобы стать пищей для рыб, а дух убитого врага мог спокойно отправиться в Царство мертвых – Навь. Но пожирать плоть того, кто ходил на двух ногах, умел мыслить и пользоваться вещами, – это было по меркам жителей Боудики противоестественно. Потому все жители кланов так и боялись Острова изгоев, где одиночки поедали друг друга. Оказавшись