Спасаясь от змееподобных стражников, Цета бежала в конце их маленького отряда и, когда подвернула лодыжку, этого, естественно, никто не заметил. Кричать и звать на помощь она не стала, опасаясь выдать их направление соргам. Превозмогая боль, пыталась следовать за товарищами, но вскоре спины спутников все-таки исчезли из поля зрения.

Каждый новый шаг отдавал резкой болью. Цета огляделась, и ее взгляд наткнулся на высокое крыльцо одного из близлежащих домов, за которым можно было притаиться и переждать опасность. Волоча больную ногу и стараясь на нее не наступать, кое-как добралась до укрытия.

Лодыжка распухла и покраснела. Хотя перелома и не было, но идти дальше она не могла. Устраивая ногу удобнее, девушка слышала, как отчаянно колотилось сердце. И не удивительно — она осталась совершенно одна в чужом и незнакомом городе, до отказа наполненном страшными существами.

Так Цета и сидела, забившись в уголок, чувствуя глубокую усталость и безысходность своего положения, отчаянно пытаясь сообразить, что делать дальше, когда услышала приближающиеся шаги.

Каждое движение существа сопровождалось характерным скрежетом огромных когтей по гладким плитам. Это, несомненно, шел сорг.

Цета ощутила страх.

«Что же мне делать?» — Она нащупала на поясе короткий кинжал, но достать его так и не решилась. Вместо этого, попыталась вжаться в стену еще сильнее, стать полностью невидимой и, может быть, змеелюд все-таки прошел бы мимо, но его чуткий слух привлек осторожный шорох.

Его доспехи тихо брякнули, и страж остановился как вкопанный. Змеиная уродливая голова повернулась в направлении только что раздавшегося шума, зрачки, и без того узкие, стали напоминать две вертикальные щели.

Сорг не знал, кого конкретно они ищут, и вид испуганной женщины не был для него в диковинку. Скорее, страх на лицах людей стал уже привычным, но проверить ее он все равно обязан и сорг направился к крыльцу.

Змеелюд неумолимо приближался, и Цета почувствовала, как затряслись поджилки, горло сдавил комок, сердце пропустило удар, а затем снова забарабанило с удвоенной силой.

— Пропуссск? — Сорг шипел, но пока не проявлял агрессивных действий.

— Что? — Язык заплетался от страха.

— Пропуссск, — повторило существо и угрожающе приблизилось.

Но пропуска не было. Девушка даже не имела представления, как он должен выглядеть.

Цета молчала, не сводя испуганного взгляда с чешуйчатой твари. Но видимо сорг устал ждать.

— Вссставай, — велел он и в его зрачках словно в стеклах сверкнули лучи заходящего солнца. — Пойдешшшь сссо мной к ратушшше. Там выяссснят кто ты и откуда.

Змеелюд пронзительно засвистел, и на его зов явилось еще двое стражников.

Цету вели по узким улицам, и девушке казалось, что, если она раскинет руки в разные стороны, то непременно дотронется кончиками пальцев до располагающихся с обеих сторон домов. По пути им почти не встречались люди, а те, что все-таки попадались на глаза, спешили срочно ретироваться. Иногда она ловила на себе их жалостливые взгляды. Горожане испытывали откровенный страх перед захватчиками, и чужие проблемы им были ни к чему. Единственное, что их действительно волновало, это лишь бы их собственная шкура осталась в целости и сохранности. Но винить их в этом бессмысленно. Видимо, темные захватчики успели вовсю себя проявить и наглядно показать, что бывает с теми, кто осмеливается им противоречить.

Эти мрачные рассуждения подтвердились, как только Цету ввели на городскую площадь.

Некогда красивая центральная часть города теперь поражала своим извращенным безобразием. Перед высоким зданием, когда-то выкрашенным в ярко-синий цвет и накрытым красной черепицей, коим и являлась городская ратуш, стояла виселица, на которой покачивались от порывистого ветра два тела. Рядом с виселицей был установлен обугленный и весь покрытый копотью позорный столб, и завершала всю эту мечту любого палача дыба, сквозь решетку которой тонкой струйкой шел дым. Видимо, здесь совсем недавно свершилась казнь.

Цета не знала, какая судьба постигла ее друзей. Возможно, им удалось скрыться от преследования, а может, их тоже схватили, и поэтому она вглядывалась в лица казненных, страшась обнаружить в них знакомые черты, но сразу облегченно вздохнула. Нет, никто из этих бедняг ей не знаком.

Лица висельников застыли сведенными судорогой, ноги были до колен обожжены. Смерть не пришла к ним быстро. Палачи оказались настоящими ассами своего дела. Сначала их пытали, жестоко и изощренно, для назидания толпы, а уж потом отдали в руки той, что навсегда закрыла им глаза.

От разыгравшегося воображения Цета почувствовала приступ рвоты и головокружения. Ей и в страшном сне не могли присниться подобные зверства. Не в силах и дальше лицезреть эту жуткую картину, она отвернулась и услышала короткий смешок одного из сопровождающих. Сорг находил такую реакцию весьма забавной.

То же произойдет и с ней, как только выяснится, что она чужая в этом городе. Сначала ее придадут пыткам, а уже потом казнят. Ей не сбежать и не отбиться от трех вооруженных до зубов соргов. Она вдруг ощутила себя мышью, нелепо угодившей в мышеловку. И деться совсем некуда, только покорно идти навстречу своей судьбе.

Они прошли мимо экзекуционных приспособлений и вошли в городскую ратушу. На входе их остановили лишь на секунду, но узнав о цели визита, сразу пропустили внутрь.

В просторном помещении сияли огни, и раздавался гул голосов. Цета остановилась, ослепленная светом, глядя на длинные столы и сидящих за ними людей. Из-за стола поднялся человек среднего возраста в парадном мундире. Судя по одежде — один из начальников гарнизона.