— Едва удержался, чтобы не пожелать им удачи, — сквозь зубы произнес Денис, когда мы ехали домой, и покосился на меня.

— Хорошо, что удержался, — серьезно сказала я. Я примерно представляла, что может сделать с людьми пожелание жить счастливо от такого, как он. Скорее всего, ничего хорошего.

* * *

Дядя Рашид с женой приехали третьего января. В отличие от тетушек, они только вежливо поздоровались, спросили, где разместиться и можно ли пользоваться плитой, да и утихли — отдыхали. Прогостили у сына они чуть дольше, чем собирались, поэтому возвращаться собирались поездом, а не самолетом. Вечером только тетя Фаря вышла в ванную, столкнулась с Денисом и отступила в дальний угол, бормоча что-то по-татарски, а может, по-арабски, я не различаю. А потом постучалась ко мне, попросила запереть дверь и серьезно спросила:

— Ты хоть поняла, что сделала, дочка?

— Замуж вышла, а что?

— За… — она ойкнула и закрыла лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону. — Что же ты натворила, милая…

— Ну скажите толком! — отвернулась я от ноутбука. — Что я натворила? Повторяю, вышла замуж за любимого мужчину, вот и все!

— Это ему ты задавала вопросы? — тихо спросила тетя Фаря. Я кивнула. — И задала верные, все три?

— Да. И, — добавила я, — мой дом — теперь его дом.

— А вот теперь ты с ним не развяжешься… — с явным страхом прошептала она. — Так-то еще можно было, есть способы, а теперь…

— А я не хочу с ним расставаться, — устало ответила я. — И он со мной. Сколько дадено, столько и проживем.

— Опасно, Вера… — сказала она. — Ты же поняла, кто это?

— Не знаю точно, теть Фаря, хотя догадываюсь, — усмехнулась я. — Но мне он обиды никогда не чинил. Недобрый, это да, но это к чужим, он скорее защитник, сам первым не нападает. А вот проклясть может, это ему запросто.

— Ну тогда… — она вздохнула. — Больше ничего и не скажешь. Сама выбрала — тебе жить. Ведь сама, сознайся?

— Да, — ответила я, вспомнив поликлинику. — Увидела… и все.

— Только берегись, — серьезно предупредила она. — Такие могут и жизнь выпить.

Тетя Фаря ушла к себе, а я — к Денису. Он еще работал, монитор светился и тихо щелкали клавиши. Потом он выключил ноутбук, сходил умыться и лег, обняв меня. Он, хоть и худощавый, но спортивный и высокий, весил порядочно, поэтому старался не наваливаться на меня всей тяжестью. Увечье ему не очень мешало, мы уж давно приспособились, а если я закрывала глаза, то мне постоянно казалось — у него обе ноги на месте. А откроешь — все как было.

— Мать звонила, — сказал он, отдышавшись.

— Что такое?

— У Вальки выкидыш, ну или преждевременные роды, не знаю, как правильно.

Я помолчала, вспомнив слова тети Фари.

— Костя ее ударил, — негромко добавил Денис. — Опять пьяный был. Несильно ударил, пощечину дал, но Валька потеряла равновесие, упала, ударилась о табуретку, и…

— А ребенок?..

Он помотал головой.

— Скорая не успела, а мать не справилась. Так-то бы, может, и выжил, восьмой месяц шел.

— Ден, — тихо спросила я, — это ведь не ты?

— Вер, это моя сестра, — так же тихо ответил он. — Как думаешь, мог я пожелать ей зла?

Он помолчал и добавил:

— Она дурочка, язык длинный, но мне-то она ничего не сделала. Нет, Вера, она просто выбрала не того человека, слишком уж хотелось замуж, бывает. Мне очень ее жаль, но я ничего не могу поделать. Тут уже не исправишь… Вот мужу ее — могу… морду набить.

— Не вздумай, — сердито сказала я. — Еще не хватало. Ден, а знаешь, как тебя тетя Фаря боится?

— С чего это?

— Она понимает, кто ты.

— Если бы я еще сам понимал, кто я, — вздохнул он.

— Она сказала, такой как ты, может выпить жизнь. Это она за меня боится.

Денис прислушался к себе, а потом негромко сказал:

— Нет. Во всяком случае, не твою.

— А… почему?

— Потому. Будь я женщиной, тогда да, сумел бы. Но женщины умеют и так, и этак. А я мужчина. Я умею только наоборот.

— Ты о чем? — опешила я, а потом до меня дошло. — Нет, нет, Ден, только не это! Ты же знаешь…

— Знаю. Но чего тебе бояться, если ты со мной? — тихо спросил он. — Ты не переживай. Ничего пока еще не случилось. Я… если вдруг — я отдам жизнь. Вот это я могу.

— Кретин! — гаркнула я, отшатнувшись. — Отдаст он… Чтобы я потом одна ребенка растила?!

— Ну вот, сразу настроение наладилось, — довольно улыбнулся Денис и потащил меня обратно. — Если тебя как следует разозлить, то до обеда не уснешь! Сразу видно — южный темперамент!

— Родня моя — не крымские, а с Волги, казанские, — ворчливо ответила я. — Погоди ты, дай я лучше вот так…

* * *

Динка родилась семимесячной, но совершенно здоровой, ровно на вторую годовщину нашей свадьбы. Мне было страшно до ужаса, но все прошло так легко, что я с перепугу почти ничего и не заметила, разве что Ден все время держал меня за руку, целовал и просил не волноваться. Правда, потом мне сказали, что мужа в отделение не пустили, видно, мне померещилось. Мало ли, что там колют… И глаза, слава богу, не пострадали, говорю же, роды были стремительными, я и опомниться не успела, как получила Динку.

Какая была истерика у тетушек — лучше не вспоминать. Мало того, что они только год спустя узнали, что я замужем (дядя Рашид благоразумно помалкивал), так у меня теперь еще и дочка имелась, и о квартире можно просто забыть.

— А ты волновалась, — флегматично сказал Денис, когда на лето мы съехали на дачу.

Динка уже вполне бодро ползала и пыталась передвигаться вертикально, причем по газону (тут мы с мужем поругались, но я сдалась первой — если он сказал, что дочке ничто не угрожает, значит, не угрожает), пыталась ловить бабочек и пчел и пару раз даже поймала, спасибо, без последствий. Правда, у нее была непереносимость к вишне, малине и клубнике, можно было даже не пытаться предлагать ягоды ни в смесях, ни кашках, ни тем более живьем, — отворачивается с ревом, одного раза с жаром и сыпью хватило. Вылитый Ден!

А уж как она не любит моих теток, и