реальную картину событий, как он ее видел. Но теперь он понимал, что положение резко изменилось. По всей вероятности, его противники сделали следующий ход в своей преступной партии и в результате этого хода смогли рассорить отца с сыном. А это кардинально меняло всю ситуацию. Вадим Егоров оставался в усадьбе один, и это делало его сильно уязвимым. Чтобы защитить миллиардера, чтобы поймать преступников, Гурову было необходимо полностью завоевать доверие Егорова. Сделать это он мог только одним способом: раскрыть карты, сообщить тайну, которую он знал уже два дня, а Егоров не знал. Поэтому он и сказал, что жена Егорова вовсе не погибла, и предупредил, что тому не стоит возмущаться.

Последнее предупреждение имело значение, потому что Вадим Егоров уже собрался высказать свое возмущение таким предположением.

— Да, возникли такие сомнения, — повторил Гуров. — Это произошло еще и потому, что мы убедились: человек, который светил вам в окно фонариком, работавшим азбукой Морзе, реально существовал. Мы нашли кусочки его одежды на кустах, и сейчас эти части ткани исследуют, выясняют, где она произведена. Понимаете, как это важно? Это меняет всю картину случившегося! Здесь действовали не силы ада — да их и просто нет, таких сил, я в это верю, — здесь действовали люди из плоти и крови. Вот почему мне так важно узнать, что произошло сегодня ночью. Что за сообщение вы получили, которое так резко изменило ваше отношение к сыну — настолько, что вы сразу поссорились и он уехал? Мне совершенно необходимо это знать. Возможно, это заставит нас изменить направление наших поисков…

Вадим Егоров тяжело вздохнул.

— Вообще-то я не собирался никому рассказывать о том, что узнал сегодня ночью и как это узнал, — сказал он. — Но после того, что вы сказали, я начинаю сомневаться… Да, это переворачивает всю картину… Хорошо! Я расскажу вам, как было дело. Но только вам одному. Вы должны дать мне обещание, что мой рассказ не станет основой какого-нибудь протокола, не станет известен всему самарскому управлению.

— Хорошо, я дам вам такое обещание, — сказал Гуров. — В конце концов, я нахожусь здесь в отпуске, веду это расследование как частное лицо и не обязан ни перед кем отчитываться. Я сделаю выводы из вашего сообщения, возможно, предприму какие-то действия — но пересказывать ваши слова никому не стану.

— Ладно, вашего честного слова мне достаточно, — согласился Егоров. — Слушайте.

Глава 14

— Сначала я кое-что объясню о своих привычках, — начал хозяин свой рассказ. — Услышав это объяснение, вы поймете, насколько необычно… даже, пожалуй, невозможно то, что случилось сегодня ночью.

Понимаете, я давно взял за правило перед сном выключать звук на всех своих телефонах. Их у меня три: два для разных видов бизнеса и один для связи с домашними. Так вот, собираясь спать, я выключаю звук на всех трех. Бизнес-аппараты я кладу в сторону, чтобы даже приходящие извещения меня не беспокоили. А домашний телефон оставляю рядом с изголовьем кровати — по нему я узнаю время, если вдруг проснусь ночью. Но выключаю их все, никогда не забываю этого делать — это я хочу особо подчеркнуть.

Вчера ночью, хотя мы вернулись поздно, я поступил так же: два телефона оставил вот здесь, в кабинете, а третий взял с собой в спальню, предварительно выключив звук. И положил его экраном вниз, чтобы, если вдруг кто-то позвонит или придет СМС, засветившийся экран не мог меня разбудить.

Как вы понимаете, последние три ночи у меня было достаточно причин, чтобы плохо засыпать. Я и вчера ожидал, что засну не скоро. Но ничего подобного: едва моя голова коснулась подушки, как я тотчас уснул. И не заметил, как уснул, — ну так всегда бывает.

Проснулся от какого-то громкого звука — словно что-то упало, или покатилось, или разбилось. Я сел на кровати и огляделся. Я не пользуюсь ночником, но через щель в занавеске в комнату проникал луч фонаря из парка, так что предметы в спальне я вполне мог различить. Я не увидел ничего, что бы могло разбудить меня своим падением. Зато я увидел другое: мой телефон, оставленный мною на тумбочке, лежал экраном вверх, и этот экран светился. Я протянул к нему руку, чтобы узнать, сколько сейчас времени, и в этот момент телефон заговорил со мной.

— Вы хотите сказать, что он уже работал на прием? — удивился Гуров. — Но ведь вы не слышали звонка, верно? И не давали согласия на прием звонка?

— Нет, не слышал вызова и не давал согласия, это точно, — подтвердил Егоров. — Но аппарат уже работал. Она была уже здесь, она говорила со мной…

— Ваша жена?

— Да, я узнал ее голос.

— И что же она сказала? Опять о том, что она находится в аду и знает, кто ее туда отправил?

— Нет, она сказала совсем другое. «Слышишь меня? — спросила она. — Я знаю, что ты слышишь. Я собираюсь сообщить тебе кое-что очень важное. Кое-что, о чем ты должен знать. Это касается нашего сына, Юры. Я знаю, что ты ему всецело доверяешь, готов положиться на него во всем. Но этого не стоит делать, Вадик, нет, не стоит. Я скоро уйду далеко, совсем уйду от тебя, не буду тебе больше докучать. Но, прежде чем это случится, я должна сообщить тебе важные вещи, о которых узнала только здесь. Скажи, а Юра, случайно, не находится где-то рядом с тобой, он не слышит меня?»

— И вы ей ответили?

— Да, я ответил. Не знаю, как я нашел в себе силы для этого, но я сказал: «Нет, Юры здесь нет. Он у себя в комнате». — «Это хорошо, — сказала она. — Потому что он сейчас стал бы меня перебивать, как он всегда делает, если что-то не по его, нашел бы тысячу возражений. А у меня нет сил, чтобы ему отвечать. Я просто расскажу, что знаю, а ты уж сам сделаешь выводы». — «Что же ты хочешь рассказать?» — спросил я. И она ответила: «Хочу рассказать о том, как наш сын в последние годы тебя обманывал. Обманывал и обкрадывал. Тут важны цифры, поэтому я приготовила письменное сообщение, оно придет чуть позже. Пока что я скажу главное: деньги, которые мы с тобой давали ему на хозяйственные расходы, на покупку продуктов и других вещей, он все пускал в оборот, вкладывал в разные рискованные операции. Иногда, когда операции приносили прибыль, он возвращал полученное, а иногда не возвращал — говорил, что прогулял с приятелями или заплатил за учебу. И свою стипендию, и деньги, которые ты