нам нужно было делиться всеми ужасными подробностями нашей жизни, я просто умалчивал об этом. Я рассказывал им сжатую версию о том, что был связан с бандой, потерял семью и жил дальше.

Почему я позволил Кензи расспросить меня об этом, когда я едва знал ее, когда она не была кем-то, с кем у меня были серьезные отношения, было непонятно.

Возможно, какая-то часть меня думала, что из всех женщин, которых я знал, она поймет лучше всех и осудит меньше всех. И не только потому, что она была чертовкой, но и из-за жизни, которую вели ее братья. По всем признакам, из того, что я знал о нем, Пейн был хорошим человеком, очень уважаемым в нашем обществе. И, судя по тому, что Родс говорил об Энзо с тех пор, как взял его к себе, по-прежнему симпатизируя его отчаянным делам, о нем можно сказать то же самое.

Но эти хорошие люди торговали героином.

Они занимались сутенерством проституток.

Они избивали и, скорее всего, убивали людей.

И все же это прошлое не определяло их полностью.

Кензи понимала это.

Так что это, вероятно, было частью дела.

Но была и другая часть.

Это было нерационально.

Это было слишком рано.

Но, тем не менее, это было правдой.

Хотя все еще было в новинку, и ситуация была менее чем идеальной, я знал.

Я не буду говорить, что это была любовь с первого взгляда или что-то в этом роде. Но она вошла в тот офис, нахамила, и я понял.

С тех пор каждое наше с ней общение, даже просто электронные письма, которые она присылала мне в ответ, где ей каким-то образом удавалось быть умной и язвительной в тексте, разговор, который мы вели в тот день, поцелуи на диване — все это только подтверждало то, что я знал практически с момента знакомства с ней.

Что бы ни происходило между нами, все шло к чему-то серьезному.

А когда ты идешь к серьезным отношениям с женщиной, ты выкладываешь ей все свои темные и уродливые стороны прямо сейчас, чтобы она могла сразу решить, сможет ли она справиться с этим, не выплескивая это на нее через полгода, потому что ты знал, что она уже глубоко втянулась, выбрав путь слабака. Нет, ты давал им все сейчас и ждал, захотят ли они выбросить это обратно, смогут ли они справиться с ожогом.

Если они могли, что ж, тогда вы знали, что у вас есть правильная женщина.

Это избавляло от многих проблем и головной боли.

У меня было четкое ощущение, что Кензи была из тех женщин, которые могли не только отбросить все в прошлое, но и потребовать еще один раунд.

Именно такой она была — сильной, бесстрашной, готовой к вызову, и, возможно, больше всего… достаточно зрелой, чтобы понять, что каким бы грязным ни было твое прошлое, это не значит, что ты не можешь его изменить.

Как она.

Хотя ее история была не совсем темной, впечатляло то, как быстро она перешла от прежнего образа жизни. Она в мгновение ока превратилась из чертовки в преданного трудоголика. Из дикой и неуправляемой она превратилась в профессионала, чья жизнь была ненамного интереснее, чем у ее сестры-библиотекаря.

То, что ей удалось совершить этот подвиг, многое говорит о ней как о человеке.

Я был бы счастливчиком, если бы она решила, что сможет справиться с моей темнотой.

Следующие слова из ее уст дали мне ответы, которые я искал.

Глава 8

Кензи

Я знала, какой должна быть соответствующая реакция на его рассказ. Я знала, что должна была отшатнуться, покраснеть, почувствовать тошноту в животе, выбежать с криками из ресторана. Правда, я была уверена, что любой здравомыслящий человек счел бы любую из этих реакций оправданной.

Невозможно отрицать, что его история была шокирующей и абсолютно ужасной, печальной и жестокой.

Но дело в том, что я понимала. Я действительно понимала, как происходят подобные вещи, как такие обстоятельства, как плохие районы, отсутствие денег, плохие школы и отсутствие сильных родителей, могут повлиять на человека, направить его на путь менее чем законной страны возможностей. Пейн пошел туда. Энзо пошел туда. Когда ты можешь заработать тысячи за день, а не тысячи за месяц, когда ты молод, чувствуешь себя непобедимым и до мозга костей устал от своей бедности, идти по этому пути было вполне логично.

У Пейна и Энзо были хорошие, сильные матери. У них были тети, друзья и люди, которые пытались удержать их на правильном пути. Но бедность была самым верным способом отяготить душу. И отягощенные души делали все возможное, чтобы сбросить с себя бремя.

У Тига не было того, что было у меня и моих братьев. У Тига была мать-наркоманка, отец-преступник и маленькая сестра, о которой нужно было заботиться. Что он должен был делать? Позволить ей голодать? Позволить ей жить на улице? Это было настоящим свидетельством того, каким хорошим человеком он был, даже когда он был едва ли больше ребенка, чтобы взвалить это на свои плечи.

А потом над ней надругались и убили — черт возьми, я просто не могла себе этого представить, чтобы с моей сестрой поступили бы так. Я бы не пережила такое.

Я не винила его за то, что он выбрал тот путь, который выбрал. Если бы кто-то тронул Риз, если бы кто-то тронул меня, Пейн и Энзо, бл*ть, испепелили бы их, прежде чем дать им сладкую смерть. На мой взгляд, так и должно было быть. Было убийство, и было правосудие. Они не были одним целым. Исключения должны были быть сделаны.

То, что он сделал после, ну, это определенно была более серая зона.

Это было мрачно, неприятно и, в общем, неправильно.

Но, в конце концов, он отказался от этого.

Он пошел дальше.

Он вернул в мир немного добра в качестве наказания.

Это многое говорит о нем.

Поэтому я не была в полном ужасе. Я не собиралась позволить его прошлому изменить мое мнение о человеке, который сидел напротив меня.

Я была ярким примером того, что люди могут изменить свой путь, они могут наладить свою жизнь, они могут взять на себя ответственность за то, кем они были, но при этом двигаться вперед и стать кем-то другим.

Нахуй всех, кто говорит иначе.

— Ну, как тебе куриный парм? — спросила я, наблюдая, как Тиг, огромная стена мужчины, которым он был, на самом деле