Шрифт:
Закладка:
— Ша! — я затрясла головой, отбирая свои локти у пацанов. — Команда «Траур», господа, объявляю минуту молчания. Ксандр, ты вытащил батарейку из вентилятора?
Тот согласно моргнул.
— Черт с ней, раз она тебе позарез нужна, — зачем мне вообще на севере вентилятор? — Это не поломка, а временная нетрудоспособность. Зик, ты вернулся за родственником или у тебя что-то срочное?
— Девчонки с кухни велели передать, что самую мелкую мелочь надо покормить, а она дрыхнет. Ну, которая ногу сломала.
— Не сломала, а вывихнула, — я озадаченно почесала макушку. — Ладно, вводные приняла. А теперь слушайте мою команду, бойцы. Прямо сейчас идете в служебный коридор, где на входе висит пейзаж с водопадом, и ищете там дверь, подпертую шваброй. Тихо по-пластунски подползаете к окошку, заглядываете в него и, если внутри все живы — говорите, что я жду в тронном зале. После чего убираете швабру и уносите ноги, понятно?
— А если там никого в живых? — благоговейно выдохнул Зик, пребывая в восторге от спецзадания.
— Да не может быть, — меня на секунду поразила эта мысль. — Нет, точно живая. Главное, успейте сбежать, пока вас вместе с дверью не вышибло. Выполните все с честью и в награду получите ягоды.
Все равно я малину не люблю, а детям… детям нужны витамины. Особенно таким маленьким непоседам, как Элли, которую мне срочно захотелось проведать и немножко потискать за щечки, пока этого никто не увидел.
Глава 17
— Отец служит штык-юнкером на границе с кочевниками уже около двадцати лет, — прихлебывала чай Николь, щурясь на огонек свечи. — А мама умерла от брюшного тифа, когда мне было пять.
Штык-юнкер — это, если мне правильно помнится, подобие прапорщика в артиллерии.
Николь Паркер, дочь заядлого вояки, королевская поданная и свободная гражданка, проснулась ни свет ни заря, чтобы почистить замоченный на всю ночь миндаль, пообещав Ханне показать волшебство — миндальную рикотту. Старушка прятала скептицизм и живо интересовалась особенностями степной кухни. Вернее, к степнякам этот ореховый сыр не имел никакого отношения, а вот к пограничной заставе, где половину детства прожила сама Николь, очень даже. Орехи поставлялись на границу каждый месяц в огромных количествах, заменяя нерегулярные бандероли с мясом и овощами, а потому каждый житель крепости знал десяток ореховых рецептов.
— Как только бывший король разрешил простолюдинам получать военные чины по выслуге лет или подвигам, отец сразу же подался в добровольные рекруты.
— Это как?
— Граф нашей земли был стар, делами крестьян и земледельцев не интересовался, за роскошью не гнался, а потому людей в рекруты продавал неохотно. Не по причине великодушия, просто возни с бумагами много, — пожала плечами она. — Вот отец и подкупил пару людишек из графских слуг, чтобы его имя в рекруты внесли при новом сборе. Тогда много желающих было, особенно из холостых, а у него уже жена брюхатая. Куда ему без обмана?
— Погоди, — я слегка оторопела. — Сколько же тебе лет?
— Семнадцать, — охотно поделилась девушка. — То первая жена была, из купеческих. Она за ним идти хотела, так можно, только ее родители воспротивились. Мол, наследничек капиталам нужен, а где ж его потом ловить, если он в мамкином пузе на границу укатит? Не бывать такому.
— И что?
— А ничего, — пожала плечами Николь. — Бабенка та потом сама отказалась за мужем ехать, послушалась своего отца. Моему батюшке отворот дала, да бумагу разводную в мэрию понесла, дескать, не хочу более быть супругой рекрута, хочу свободы от брачных уз. Мэр носом покрутил, да и подписал документ — ему купец кошель с астрами посулил.
— А твой папа женился второй раз?
— Точно. Он любит хвалиться, что старая жена была хороша, а новая — еще лучше, из благородных.
— Так ты тоже дворянка?
— Не-а. Это маменька моя из обедневшего дворянства, но разорено их баронство было задолго до ее рождения. А я по папиной фамилии записана, и родство по отцу считают, не по матери. Так что нет у меня никакого титула, да оно мне и не нужно.
— Понятно, — я со вкусом потянулась и налила себе еще кофе. — А почему так рано встала?
— Подъем в пять-ноль-ноль, Ваше величество. Отбой в двадцать три часа ровно, ни минутой позже. На заставе с этим строго, иначе выпорют или водой студеной обольют, если проспишь.
Девушка ловко толкла миндаль, скидывая его в местный аналог миксера — узкую колбу с крышкой, встающую в специальные пазы. Магическая энергия бежала из подставки в пазы и текла в колбу, устраивая водоворот лучше любого мотора, что привело меня в восторг. Как и магомясорубка: потоки энергии кромсали мясо в фарш за несколько секунд, превращая пять килограммов свинины и говядины в котлеты.
— Ты отлично справляешься с детьми. Есть опыт?
К утреннему кофе моему величеству подали ванильные кексы с белковым кремом и шоколадной крошкой. Я обрадовалась и успела слопать несколько штук до того, как сообразила узнать, а с чего такой праздник живота? Выяснилось, что королевам полагается за производственную вредность. И не только королевам: на одной из тарелок скромно лежали несколько кусочков сладкого бисквита, накрытые полотенцем. Кому? Лавинии и Розе, нашим аристократкам. А остальным выпечка не по рту, они титулом не вышли.
Все это бесхитростно рассказывала мне Ханна, варя утреннюю кашу. Дескать, испекла она двум девицам по вкусняшке, чтобы задобрить вредин и уберечь меня от высокородной грызни с их родителями. Королевской-то защиты у меня больше нет, значит и в суд могут вызвать за жестокое обращение с малолетними аристократками.
— Так в крепости каждый год кто-нибудь рождается, — подтвердила Николь. — Матери на хозяйстве, а детенки и рады без пригляда куролесить, калечиться и других калечить. Я из них самая старшая была, кому, как не мне, за порослью следить?
Попытку купить лояльность аристократии я пресекла. Пусть этим занимается король, а у нас здесь все равны, даже монархиня. Поэтому остатки кексов были поровну поделены между гусарами и скормлены им на дорожку.
— Понятно. Николь, у меня к тебе деловое предложение. В замке очень мало слуг, а те, кто есть, не справятся с новыми жильцами. Я тебя попрошу взять на себя ответственность быть старостой ученической группы по праву возраста и превалирующего опыта.
— Это старшей быть, что ли? — почесала затылок она, сдув короткую прядь со лба. — Запросто, Ваше величество. Только я не учитель, уговаривать и упрашивать не умею, у меня все… по-военному, что ль. Как
