Шпатц открыл газету. На развороте опять красовался портрет Адлера штамм Фогельзанга. Никакой новой информации об экспедиции в статье не было, просто сообщалось, что в настоящий момент связи с люфтшиффом нет, но это нормально, ее и не должно быть. Подробно разбиралась конструкция «Кальесхерца» и приводились выдержки из интервью с Крессенштейном, который подробно расписывал, что почему полярные полеты в летнее время не несут в себе почти никакой опасности.

На следующей странице был подробный репортаж о полевом лагере фолкскриг. Добровольные отряды были организованы по принципу «пикник выходного дня». Записавшиеся не обязаны были проводить там все свое время, часть из них приходило на спортивные занятия и боевые тренировки в свободное время. Актуальное расписание тренировок публиковалось в утреннем номере «Билегебен-цайтунг», также можно было провести в лагере выходные вместе с семьей и детьми. Для тех женщин, которые не желали заниматься спортивной и военной подготовкой наравне с мужчинами, устраивали медицинские и водительские курсы. А из детей формировали отряды кригюгенд и занимали военно-партизанской игрой. По вечерам субботы в клубном тенте устраивались танцы. Судя по репортажу, добровольцам было весело, никто не скучал. Разглядывая фотографии, Шпатц задумался, что на самом деле это неплохая идея — провести вот так свободные выходные. Свежий воздух, физические упражнения, хорошая компания...

— Все, я закончила, — Лейзе захлопнула тетрадь. — Анатомия — это моя головная боль. Я уже один раз провалилась, если второй раз не сдам, придется искать деньги, чтобы мне позволили третью попытку. А, читаешь про фолкскриг? Это весело, мы с Клод были на прошлой неделе.

— Никогда бы не подумал, что вам это может быть интересно!

— Клод незачем, она просто за компанию пошла, а вот мне... Понимаешь, для женщины стать доктором очень непросто. Обычный потолок — это фельдшер или акушерка. Зато война — это мой шанс. Просто так меня в армию не возьмут, но если я успею получить лицензию медсестры, то пробиться через фолкскриг к офицерскому званию будет вполне реально.

— Ты тоже уверена, что война неизбежна?

— В Стадшуле уверены, что да, — Лейзе дернула плечом. — В моих интересах, чтобы война была.

— А Клод?

— А Клод богата и без всякой учебы...

— Вот как? А зачем она тогда работает в театре? И живет здесь?

— Я неправильно выразилась. Она может стать богатой в любой момент. У нее богатый отец, только она отказывается брать у него деньги. Ее мать родила от женатого и долго скрывала ее от отца. А сейчас его жена умерла, ее мать тоже умерла. Отец ее нашел и пытается наладить отношения. А Клод не хочет.

— И кто же ее отец?

— Она не говорит, но не удивлюсь, если кто-то из вервантов. Ты же знаешь, как она выглядит, — Лейзе грустно улыбнулась.

Шпатцу на мгновение стало стыдно, что он так мало интересуется жизнью своих подруг.

— Лейзе, я вдруг понял, что очень мало знаю о тебе. Откуда ты?

— Из Стейнуфера, это бывшее государство Таари.

— Как ты оказалась в Билегебене?

— Сбежала из дома, когда мне было шестнадцать. Не хотелось всю жизнь заниматься потрошением рыбы. Я родилась в Кальтерлахти, небольшом поселке, где все заняты или ловлей рыбы, или ее заготовкой. А мне хотелось чего-то другого. Родители сначала сердились, но потом перестали, все равно от меня там не было никакой пользы. А сейчас, когда отец болеет, моя помощь деньгами им очень кстати.

— Болеет?

— У него парализованы ноги. В нашей семье это с каждым третьим происходит после пятидесяти лет.

— А у вас на побережье тоже считается опасным подбирать предметы после шторма?

— Что? Ничего подобного, в первый раз слышу. Откуда ты взял это странное суеверие?

— Один знакомый рассказал, он родом с севера Сеймсвилля.

— А, ну так там другое настоящее море, а Таари, то есть Стейнуфер — на берегу длинного залива, дельте Блауэрфлюсс. Там очень узкий пролив, даже рыболовецкие траулеры не проходят.

Щелкнул замок входной двери. Клод поставила сумку на длинном ремне у порога и скинула плащ. Она была одета в длинное струящееся платье, волосы уложены в высокую прическу.

— А, привет, Шпатц, — не снимая туфель, Клод подошла к шкафу, достала бутылку шерри и бокал. Потом добавила на стол еще два.

— Что-то случилось? — Лейзе нахмурилась.

— Ничего, — Клод разлила по бокалам темно-янтарную жидкость. — Можно сказать, даже праздную. — И отец прислал письмо.

— Лейзе сказала, что твой отец богат, — Шпатц пригубил напиток.

— Не то, чтобы очень. Из вервантов, возможно, вообще самый бедный.

— О, я не знал, что ты аристократка, — Шпатц приобнял девушку за талию.

— Нет. Я не хочу даже думать об этом. Ничего, кроме головной боли и сплошных проблем. Кроме того, у него есть наследник.

— Даже самый бедный из вервантов способен обеспечить безбедное существование, — Лейзе встала и начала убирать со стола свои учебники. — Я ей все время об этом твержу, а она...

— Лейзе, ты просто не понимаешь, о чем говоришь. Я не привыкла и не хочу привыкать к такой жизни.

— Самый бедный из вервантов... Постой, так твой отец — Гейнц штамм Крессенштейн? Конструктор люфтшиффов?

Клод не ответила.

— Почему ты ничего не рассказывала об этом?

— Ты тоже не все о себе рассказываешь, верно?

— Справедливо. Извини.

— Да ничего, я понимаю. Ты так много и увлеченно говоришь про эту полярную экспедицию, а тут я признаюсь, что мой отец - гауптман «Кальтесхерца». Держи, тебе наверняка будет интересно, — Клод протянула Шпатцу лист бумаги, исписанный мелким ровным почерком. Шпатц взял протянутое письмо и мельком пробежался глазами по тексту. — Да ты читай, там ничего личного. Он слишком увлеченный человек, чтобы писать интимные вещи. Его мало что интересует, кроме ходовых качеств и технических характеристик.

«Здравствуй, Клод!

Я был несказанно рад получить от тебя письмо. И также хочу рассказать, как у нас обстоят дела. Мы закончили тренировочные полеты и мелкий ремонт. Один баллонет прохудился, но его удалось заклеить, турбовентиляторные двигатели показали себя с наилучшей стороны. Расход топлива увеличился незначительно, а вот мощность и управляемость возросли многократно. Тебе наверняка доводилось слышать критику комбинированного каркаса — я совместил в конструкции дюралюминий и сталь, чем утяжелил мертвый вес люфтшиффа на три