В отчете ничего не говорится о том, что имитирует феромоны Омег, и я потираю лоб.

Это все одно и то же.

У нас нет никаких ответов.

Я пытаюсь игнорировать звук того, как Ривер ест то, что должно было быть и моим печеньем, пока не звонит мой телефон.

Я не могу удержаться от улыбки, когда вижу фотографию, которую прислала мне Скайлар. Прилавок в беспорядке, на нем разбросаны пакеты с мукой и крупными каплями разноцветной глазури.

Первый день возвращения на работу. С каким дерьмом мне приходится иметь дело.

Мое сердце бешено колотится, когда я набираю ответ.

Это лучше, чем весь день пялиться в отчеты, уверяю тебя.

Я решаю, что мне нужно ее увидеть.

Когда ты свободна? — Добавляю я.

— Ее бывший парень — мудак, — говорит Ривер. Я забыл, что он здесь; я оглядываюсь и вижу, что он с любопытством наблюдает за мной.

— Что?

— Скайлар. Ее бывший обращался с ней как с дерьмом, — подтверждает он. — Ублюдок не думал, что она стоит того, чтобы иметь стаю.

Это привлекает мое внимание. — Она тебе все это рассказала?

Он пожимает плечами. — Она намекала на это, и я не гребаный дурак. Он придурок.

Мой внутренний Альфа просыпается, кипя от гнева при мысли о том, что с ней так ужасно обошлись.

Затем я собрал все воедино.

— Дай угадаю. Ты навел о нем справки?

Ривер фыркает. — Конечно, я это сделал. Он чист, никаких судимостей. Но он все равно кусок дерьма. Посты в социальных сетях о самом тупом дерьме, которое я когда-либо видел. Кто, блядь, собирает поднятые грузовики?

Я морщусь. — Мудак.

— Да. Мудак.

Мой телефон снова жужжит, и я читаю ее ответ.

В воскресенье у меня выходной. Тогда у тебя есть время?

Ривер продолжает многозначительно смотреть на меня, пока мне, наконец, не надоедает.

— Ривер. Что?

Он никогда не бывает в моем кабинете без крайней необходимости, и он задержался дольше обычного.

Он неловко переминается с ноги на ногу. — Послушай. Ты же знаешь, что я тебя чертовски ненавижу, верно? — говорит он.

Я прищуриваю глаза. — Я в курсе.

— И ты знаешь, что я считаю тебя самодовольным куском дерьма, который думает, что он слишком хорош для всех остальных?

— Ты пришел сюда только для того, чтобы оскорблять меня? — Огрызаюсь я. — В чем твоя проблема?

— Послушай, я имею в виду… черт, — вздыхает он, проводя рукой по волосам. — Послушай, она нравится тебе, и она нравится мне. И… я думаю… мы оба могли бы быть хорошими для нее.

Я моргаю, глядя на него. — Хорошо, — говорю я. — И что?

— Я имею в виду, если… если ты захочешь, мы могли бы оба…

Я точно знаю, что он говорит, даже если он не может выразить это словами. — Тебе пять лет? — Спрашиваю я, подражая его словам, сказанным ранее на неделе.

Он усмехается и разводит руками. — Знаешь что, придурок, я пытаюсь быть милым, но…

— Давай навестим ее в воскресенье, — перебиваю я. — Тогда она свободна.

Он кивает. — Ладно, — ворчит он. — Мудак.

Он выходит из моего кабинета, а я ошарашенно смотрю на дверь.

Что, черт возьми, только что произошло?

Я ожидал, что он будет драться со мной за Скайлар, а не предлагать поделиться ею.

Могу ли я это сделать? Я едва могу его терпеть.

Но Скайлар заслуживает всего мира. И если она хочет нас обоих, я не собираюсь быть тем, кто скажет ей «нет».

Я только что сформировал частичный пакет с Ривером?

— О, черт, — бормочу я себе под нос, пощипывая переносицу.

Я чувствую, как начинает болеть голова, но, по крайней мере, у меня есть планы увидеться со Скайлар.

Я отправляю ей свой ответ, и мое настроение поднимается.

Воскресенье — идеально.

Я не был в этой квартире два года. Приветственный коврик потрепан, на нем видны следы износа, и изнутри не доносится никакого шума. Краска на двери облупилась, и с таким же успехом это могло быть заброшенное помещение.

Но он там. Я это знаю.

Ему никогда не нравилось, когда я или Ривер появлялись без предупреждения, особенно когда мы все были в сильном стрессе.

Но от старых привычек трудно избавиться, и я не собираюсь начинать беспокоиться сейчас.

Не тогда, когда в этом замешана Скайлар.

На стук уходит целая минута, но дверь, наконец, приоткрывается.

Как только он видит мое лицо, он пытается захлопнуть дверь.

Но я ожидаю этого, и ботинки со стальными носками, которые я ношу, защищают меня, когда я выставляю ногу, чтобы она не закрылась.

— Пять минут твоего времени, — спокойно говорю я.

Винсент выглядит так же, как и два года назад, за исключением глаз. Голубой цвет стал мутно-серым, как будто часть его умерла.

Полагаю, так оно и было.

Но мы с Ривером решили остаться, в то время как он полностью покинул бюро после трагедии.

— Нет, — говорит он мне низким и хриплым голосом. — Уходи.

— Ты лучший детектив, которого я когда-либо знал, — говорю я. — Меня бы здесь не было, если бы не было необходимости. Пять минут твоего времени, Винсент. Пожалуйста.

Он прищуривает глаза, но я слышу, как открывается цепочка на его двери.

— Две минуты, — говорит он. — Не пять. Потом можешь убираться к чертовой матери.

Тень улыбки пробегает по моим губам.

20

СКАЙЛАР

У меня жар.

Я чувствую, как пот стекает у меня по спине, пока я пытаюсь закончить с заказами на день. Девин занята регистрацией, а я остаюсь за прилавком, покрывая макароны глазурью.

Я взяла слишком много выходных, и, хотя персонал неплохо справлялся с управлением кафе, я замечаю неорганизованный инвентарь и беспорядочные витрины с выпечкой.

К сожалению, мое сотрясение мозга не оставило мне другого выбора, кроме как остаться дома.

Теперь моя кожа горячая и раскрасневшаяся, моя половая железа чешется, а матку сводит спазмами.

У меня начинается Течка.

У меня ее не было уже год, и она вот-вот накроет меня, как приливная волна.

— О Боже, — стону я про себя, вытирая муку с фартука.

— Ты в порядке? — Спрашивает меня Люк, ставя рядом со мной чашку с водой со льдом. — Ты не слишком хорошо выглядишь, Скай.

Я закрываю глаза и медленно вдыхаю и выдыхаю.

— Честно? Я уже несколько недель чувствую себя неважно, — говорю я, убирая волосы со лба. — Но я держусь.

У нас наконец-то есть перерыв в потоке клиентов, и Девин подходит, чтобы присоединиться ко мне. — Ты могла бы взять еще