— Ну да, но ведь кроме керосина в нее и воздух нужно будет подавать…

— Нужно. Но турбина-то у нас механическую энергию произведет, так что если на вал насадить еще и компрессор вот тут, то что мы получим?

— Интересно, тут подумать надо.

— Подумай. Собери группу студентов, преподавателей толковых подключи. Только сразу им не рассказывай, чем они заниматься будут, НТК для всех предложенных тобой кандидатур углубленную проверку на допуск к госсекретам особой важности проведет…

— Сразу запугиваешь?

— Сразу. Мне будет нужна турбина мощностью в семьсот киловатт для электростанций, которые на шахтах ставиться будут.

— Ну… попробуем что-то придумать, но вот в тематику института как это вписать? Или снова институт делить начальство собирается?

— Я про это ничего не слышала, думаю, что делить вас никто в ближайшие годы не будет: вам еще организационный бардак пару лет разгребать придется. А в тематику института… я, конечно, арифметику в школе плохо учила, но помню, что паровая турбина на тысячу девятьсот киловатт у вас получилась чуть больше полутора тонн весом. Мне турбина нужна вдвое меньшей мощности — и получается уже где-то килограммов семьсот-восемьсот…

— Ты неправильно считаешь, так делить нельзя…

— Как хочу, так и считаю, а если рабочая температура повышается больше чем вдвое, то и мощность растет соответственно. И турбина на семьсот киловатт у меня выходит весом центнера в три. Еще раз, для особо бестолковых: двигатель мощностью в тысячу лошадиных сил весом в триста килограммов…

— Так не бывает!

— Так будет, если вы тут сопли жевать не станете. Я по материалам вам много интересного рассказать смогу, но во всем остальном я знаю… например, знаю, что турбина говорит «жжжу», а вот остальное знать будете вы, когда ее сделаете.

— А мы ее сможем сделать?

— Какой-то венгр сделал такую турбину еще в одиннадцатом году. Правда у него компрессор крутился обычным мотором, но у вас-то, в отличие от того венгра, мозги-то имеются!

— Ну, мозги да… есть у нас мозги. И студент у нас сообразительный в основном. А вот денег на все это…

— Лёш, мы с тобой сколько уже знакомы?

— Понял, уже осознал и раскаялся.

— Вот и хорошо. Теперь вот тебе бумажка о неразглашении, подписывай… да прочитай ты ее сначала! Так, молодец. Я тебе машину выделю для разъездов, ты же машину водить умеешь?

— Умею… а вот что там было насчет «неотвратимого наказания»?

— Надо было до того, как подпись ставишь, спрашивать. Это значит, что если ты разгласишь, что я тебя лично пристрелю, причем особо извращенным способом.

— Это как?

— Поверь, тебе лучше об этом не знать. Фантазия у меня богатая…

— Ясно. А людям-то что обещать можно?

— Ничего. Сначала по всем отобранным кандидатурам несешь запрос в первый отдел на предмет допуска по первой категории секретности. Скажешь, по постановлению председателя НТК… но к новому году чтобы у тебя ядро коллектива разработчиков было сформировано. А кто им будет руководить… точно не ты, мал еще. Но у тебя появляется редчайшая возможность самому себе назначить начальника. И, надеюсь, ты этой возможностью воспользуешься правильно…

В конце ноября произошла очередная встреча Лаврентия Павловича с Иосифом Виссарионовичем, и товарищ Сталин выглядел на встрече «слегка озабоченным»:

— Опять на тебя Серго жалуется…

— А в этот раз на что? — очень флегматично поинтересовался Берия.

— Что ты у него рабочих с автозавода сманиваешь. С «Гудка октября» больше двух третьих рабочих ушли к тебе в Городец…

— Ну, во-первых, не ко мне, а, уж если на то пошло, к Старухе.

— Почему к Старухе?

— Это же она завод у Хадсона купила. А во-вторых, Старуха же предупреждала… я теперь понял, почему у нее в химии так все хорошо получается.

— А причем тут химия?

— Она все сначала просчитывает, заранее думает что у нее получится и как это применить с пользой. И с автозаводом то же самое: она все заранее просчитала… у нее в голове арифмометр, наверное, стоит…

— И что она такого просчитала, что с автозавода народ просто валом валит?

— А то, что людям в Нижнем просто жить негде. Серго ведь как решил: город большой, рабочие сами найдутся. А подумать, что рабочие эти уже где-то работают и на новый завод придется и рабочих новых завозить, не сумел — а новым рабочим ведь и жилье новое нужно. И даже тем, кто работу поменял бы — тоже нужно: даже из Канавино до автозавода час ехать, не меньше, а уж из верхней части…

— Но там и жилья уже немало понастроили…

— Какого? Двухэтажные домишки с довольно странными удобствами, а в Городце дома для рабочих ставятся трехэтажные, удобства — Москва позавидует. Вот народ и старается в Городец перебраться.

— То есть ты считаешь, что если в Нижнем дома приличные поставить…

— Да ничего я не считаю! То есть Старуха сразу предупреждала: в Нижнем нормальное жилье для рабочих выстроить просто нельзя за нужное время.

— Это почему? Если нужен будет тот же кирпич, то…

— Есть еще пять минут? Объясняю подробно, то есть пересказываю, что Старуха говорила. В Нижнем сначала завод строить начали, а потом уже о жилье думать стали. Но, слава богу, хоть стали — а вот не слава богу, думали они там жопами. Ладно, отопление печное: печками народ не запугать. А вот канализация… там три четверти домов вообще к канализации не подключены, в придомовые ямы дерьмо собирают. И те, которые подключены…

— Думаю, и остальные подключат…

— Нет. То есть если подключат, то очень нескоро. Ведь завод уже выстроен большей частью, а там канализацию правильно как раз через территорию завода и вести — но уже нельзя. А в обход завода — так это дерьмо в гору качать нужно. Те дома, которые с канализацией, они к заводской подключены, но…

— Что «но»?

— Заводская-то на жилье вокруг не рассчитывалась. Сейчас в домах с канализацией на выходе трубы из дома слесари решетки ставят, чтобы газетка использованная в трубу дальше не пошла: пусть дерьмом лучше дом затопит, чем половину завода! Я уже не говорю, что там и с водопроводом проблема, многие вынуждены воду из колодцев