— Ты сидел в храме, старик, — проворчал Ангус. Негнущиеся ноги то и дело заплетались, и бывший Барон с шипением падал то на стену, то на правую руку своего хозяина. — С какой стороны ты видал опасность?

— Воображение, господин, воображение! — Вестиарий словно помолодел на глазах. Стоило ему выпрямиться, расправить плечи, и шляпа-башенка уже упиралась в потолок пещеры. Только сейчас Гость заметил, что старик мало уступает ему в росте. — О Боги! Драконы, «чумные», дикари — господин Зеин был бы в восторге… Ой, нет, не был… Что ж, надеюсь, он простит мне такую оплошность… Господин Башет, ради всего святого, перестаньте рычать! Вы мешаете нам вести беседу!

— Захлопни пасть, Кукольник! — рявкнул Башет, едва не свалившись с носилок. Видимо, молодым вампирам его израненная туша воина оказалась не по силам. — Шевелите культями, убогие! Ровнее, не дрова везете!

— Просим прощение, господин, — сказали вампиры, плотнее сжав стальные прутья. — Черт, ну скоро еще?

— Терпите, уже скоро.

Кларисса шла во главе колонны, взмахивая посеребренным клинком, то и дело рассекая пустоту. Зачем — никто не понимал. Казалось, возвращение Гостя и старого хозяина лишь разозлили ее, и теперь она вымещала свою ненависть на тенях, не видимых никем, кроме нее самой. За ней тихо плелась Эльза, вздрагивая всякий раз, как клинок со свистом рассекал душный воздух.

Узкий коридор плотно забил народ, молчаливое, трусливое стадо, ведомое теми, кто еще мог держать в руках оружие. Солдаты тряслись над своими сородичами, ведь они ничем не отличны друг от друга, кроме одного — собаки охраняют стадо, чтобы пастух не содрал с них шкуру.

Процессия, подгоняемая страхом, усталостью и болью, шла туда, где меркнут все надежды простолюдинов, и загнивают мечты Баронов — в зал Старейшин, серых кардиналов серого мира. Безусловно, одна кучка древних вампиров не могла контролировать весь Белендар, не всякий маг на такое способен, но даже эта кучка, одна из многих, могла решить будущее всей траурной процессии, когда-то бывшей простыми жителями города, сытыми и ленивыми.

— Они действительно настолько сильны? — спросил Бральди.

— Ты даже не представляешь, насколько, — усмехнулся Ангус. — Никогда не видел, как чародеи дерутся меж собой?

Хозяин не ответил.

— Так вот, вампир против мага что пума на медведя…

Жужжит, муха, жужжит, думал про себя Бральди. Все никак не заткнется. Вампир все глубже уходил в себя, подальше от назойливых стонов и перебранок надоевших попутчиков.

Проклятый старик прочно засел у него в голове, вместе с кровью этого болтливого упыря. И что теперь? Бросать! Бросать все это к чертовой матери! Пусть Боги разбираются со всем миром, кому кроме них нужна эта прогнившая тыква! Что я мучаюсь с этими пустыми тварями, словно прикованный? Я — один. Я — пустой, мне нечем им платить, им нечего у меня брать. Я — один…

Незаметно для себя, он действительно остался один. Туннель все так же вел вперед, тьма расступалась со странным шелестом, словно Гость с каждым шагом отбрасывал невидимые занавеси. Пустота сгущалась, давила, пыталась прощупать незнакомца насквозь. Со всех сторон на него глядели сотни мерцающих глаз. В них не было голода, не было ярости. Это не дикая тварь, обжившая безжизненный закуток бесчисленных подземелий.

Братья. Сородичи. Удивление и страх. Они боятся его.

— Верно, ты один, — шелестели каменные стены. — Не такой, как мы. Уходи, мы освобождаем тебя от обещаний.

— Покажитесь, трусы, — сказал Бральди. Руки сами собой тянулись к россыпи костей, украшающих кафтан. Осколки мертвых зверей готовы рвать и метать.

— Ты другой крови, мы не обязаны тебя слушать. — Шелест нарастал в нестерпимый гул. — Мы — дети Дахаки, мы обязаны быть на этой земле. Ты — Ложь, даже для Тьмы, что вернула тебя к жизни. Уходи, и мы оставим тебя в покое.

— Я… не могу. Не хочу. — Злость разливалась жидким пламенем, клокотала в холодных жилах. — Я здесь по воле Зеина Проклинающего. Вы не вправе стоять у меня на пути.

— Архимаг мертв, чужак. Клятвы мертвеца ничего не значат в этом мире. Чем он заплатит нам? Серебром? Чародейством? Слугами? Мы даем тебе последний шанс изменить решение. Мы знаем, зачем ты здесь. Мы хотим жить. Все перемены — к лишнему.

Гость не оступился. Он пережил слишком много, чтобы просто взять все и бросить. Хотя минуту назад носились абсолютно иные мысли. Собрав ярость в руках, он схватил невидимое полотно, с треском порвал его на куски, вопль множества глоток ворвался в уши… и затих.

— Никто не смеет мне указывать.

Вуаль иллюзии стекала с его пальцев, распадаясь брызгами криков по холодным сводам пещеры. Через какое-то время, ярость покинула Гостя, и он понял, что крики — не голос разрушенных чар. Его искали. Где-то далеко впереди, в кромешной тьме.

— Бральди! — кричал Башет, понося всех Богов и святых. — Бральди, сукин сын, где тебя черти носят?!

— Господин Бральди! — Тихий хрип Хелмадры едва пробивался сквозь излияния воина, отскакивая от гладких стен едва уловимым эхом. — Господин Бральди! Во имя Баала, почему никто не додумался взять лампу?

— Да пробовали, тухнут и все тут! — возмутился кто-то, бряцнув металлом. Громко выругался. Шум приближался. — Господин Бральди, вы здесь?

Кто бы мог подумать. Его ищут. Они загнали его в ловушку, сами того не ведая. Невиновны? Отнюдь. Просто не видят дальше собственного носа.

— Господин Бральди! Госпо…

— Здесь я!

Один солдат не удержал равновесия и поскользнулся, загремев железом не хуже доброй поварихи. И столь же смачно выругавшись.

— Держать строй, — бросил вампир и подхватил вояку за толстый стальной ошейник. Поставил на ноги.

— Господин Бральди, зачем нас так пугать?! — заворчал Хелмадра, продираясь сквозь толпу беженцев к Гостю. За ним трусил Ангус, что-то злобно шептал себе под нос. — Пожалуйста, больше так не пугайте! Честное словно, чуть сердце не выскочило!

— Не говори ерунды, старик, оно не бьется, — сказал Барон, поравнявшись с хозяином. — Чем ты им так наследил, друг?

— Мощная кровь. — Гость задумался. Надолго ли его хватит? Сколько пинт жизни он успеет вытянуть из них, пока кто-нибудь не оторвет ему голову? — Это они, Старейшины?

— И ты чем-то им очень не понравился. — Бральди попытался выудить в памяти лица будущих врагов, но не нашел ничего, кроме отвращения и страха. Даже среди теней Старейшины казались чернее самой ночи. — Да уж, дядюшка, подкинули Вы мне задачу… Ладно, слушайте внимательно. Эти твари не шибко умны и до смерти консервативны, но стоять у них на пути — себе дороже. Для них не важно, кто ты — Барон, или кусок мяса с пустоши. Так что правила просты: