Сок вовремя запрыгнул на стул и, подскочив на нём, выхватил учебник. Казалось, именно для этого момента он в одиночестве повторял всё то, что наблюдал на площадке, но, как показало будущее, звёздный час Хён Сока ещё не настал. Явно оценив его трюк, парни лишь больше расхохотались. В дружеской манере потрепав его по голове, старшеклассники наконец вышли, напоследок бросив:

— Кэсс, мы ждём тебя после трёх. Только в этот раз ничего не потеряй.

Хён Сок в недоумении остановился, пытаясь прийти к решению, считать ли этот жест наглостью или неким знаком одобрения, но так в том и не разобрался. Девочка, что продолжала сидеть с галстуком на плече, вдруг разрыдалась. Её всхлипы и горючие слёзы окончательно выбили Хён Сока из колеи, а потому он в оцепенении простоял ту пару минут, что понадобилась ему для осознания всей обрушившейся на него беды. Если кто-то увидит их вместе, то тут же решит, что это он её обидел. Больше всего на свете Хён Сок не любил предрассудки, и лишь во избежание их бросился Кассандре на помощь.

— Тебе лучше не делать этого здесь. — Сказал он, протягивая Кэсси платок, что всегда прятал в свой карман. Раньше за него это делала мама. Хён Сок понял, что началась взрослая жизнь, именно в тот момент, когда Бао стала об этом забывать. О нём забывать.

— Мне вообще не стоило соглашаться на всё это. — Девочка приняла платок и уткнулась в него носом. Слова её прозвучали так, будто бы Хён Сок и так должен был всё понимать. И вновь его поставили в роль растерянного ребёнка, что не умел ясно трактовать фразы чуждого ему исполнения.

— И зачем ты это сделала? — притворившись, что смысл всегда был ему очевиден, Хён Сок в поиске подсказок украдкой взглянул на тетради Кассандры. Аккуратные ряды стройных букв танцевали неизвестные ему обряды. Такого в его классе ещё не изучали.

— Сначала мне просто понравилось, что они считают меня умной, но теперь я терпеть не могу их похвалу! — Кэсси вскочила и уставилась на него полными не по возрасту зрелого гнева глазами. — Как они вообще смеют пугать меня! Разве я похожа на человека, которому можно угрожать? — она остановилась, кажется, ожидая от него разумного ответа.

— Я не знаю, как выглядят люди, которым нужно угрожать. — Недолго думая произнёс Хён Сок. Тогда он слабо представлял себе ситуацию, в которой кто-то представлял бы из себя того, кого стоит запугивать.

— Понимаешь, какое это оскорбление? Делать вид, будто бы я и впрямь тот человек, на котором можно вымещать злобу! Да никто недостоин такого отношения!

— И правда. — Во второй раз вставил своё слово Хён Сок, но теперь уже не к месту.

Кэсси задумалась, в последний раз промокнула глаза его платком и со всей возможной серьёзностью спросила:

— Скажи мне, ты сильный?

— Что?

Когда она склонилась к нему, он в недовольстве отпрянул. Такие выходки никогда его не устраивали — интересоваться у него о том, в чём он сам не был уверен, было самым настоящим высмеиванием его знаний. Не для того Хён Сок все выходные напролёт сидел над уроками, чтобы его уличали в том, что он о чём-то не имеет понятия. И почему-то всегда пробелы в познании касались его самого. В себе Хён Сок не понимал ничего.

— Ну, ты дашь себя поколотить или ещё чего хуже?

— Чего?

— Позволишь рукам показать свою волю и унизишься непричастной пущенной кровью?

— Говори проще.

— Ты себя уважаешь?

— Я не знаю.

— Тогда мне не о чем говорить с незнайкой. — Она вдруг отошла от него и зашагала прочь, уже через плечо бросая. — Сильные люди никогда не обидят других, ведь они и без того знают, что они сильные. А ты слабый, раз опустился до обзывательств. Мне нужен кто-то, кто по моей просьбе никого не убьёт. У тебя же на лице написано, что ты ничему не знаешь меры.

Кэсси ушла, и Хён Сока это задело. Громкие слова загнанной кем-то в угол девчонки, что использовала слишком много фраз не по возрасту. Значительная их часть тогда осталась для него загадкой, но одно Квон Хён Сок понял точно — он слаб, ведь может намеренно задеть другого. Его подозрения на свой счёт оказались правдой. В свои двенадцать лет он неподобающе сильно нуждался в самоутверждении, и всё потому, что некому было показать ему, что значит быть для самого себя значимым.

Несколько дней позже той злосчастной встречи Хён Сок продолжал мучить свой разум и повторно обдумывать одну и ту же мысль, что ненароком заложила ему в голову Кэсси. Мама Бао и без того часто задавалась вопросом, что за наваждение напало на её бедного сыночка, что помогал ей с сестрой и домом с тех самых пор, как Му Хён увлёкся работой. Но если бы она и спросила, Хён Сок всё равно не смог бы ответить. Неприемлемо рано у него появился характер, и сформировался он грубыми срезами там, где Хён Сок не позволял себе лишнего, и чрезмерно выпирал в том месте, что оставалось его единственной слабостью. Хён Сок многое себе запретил, ведь за мамой Бао и Лин всегда нужно было присматривать. Но за всё собою сделанное он требовал вознаграждения. Ему не нужны были ни новая спортивная форма, ни несколько золотых монет под подушкой. Хён Сок желал восхищения и похвалы, а там, где их не хватало, ему угоден был страх. Ведь именно таким всегда и казался Хён Соку образ отца. Му Хён был слишком хорош, чтобы обращать внимание на собственного сына. Это значит, что он был силён и могущественен. Из этого выходит, что Хён Сок слаб и беспомощен. Но он никогда не хотел быть таким. Чтобы занять место рядом с отцом, его нужно заслужить.

Для Хён Сока всегда существовал один понятный путь. В школе высший ранг занимали те дети, что умели драться. Хён Сок смотрел на них и не видел других вариантов. Это значит, что достоин тот, кто может проявить силу. Из этого выходит, под рукой всегда нужно иметь того, за чей счёт получится себя проявить. Хён Сок и сейчас сохранил за собой такую привычку. Эндрю был с ним, и он же оставался беспомощным. Вот только его не приходилось запугивать. Потому что он просто не хотел Хён Сока бояться. Так Эндрю разрушил все его планы.

После того, как неприятная ему своим откровением девочка ушла, Хён Сок бы вовек так и не вспомнил о ней, если бы