— Мы с братом не охотники, мы — внуки Найена, — выпалил Багай и замер.

А Чиен вскочил, разбудив стражников, которые пристроились подремать рядом с нами. Их вахта была следующая.

— Ты издеваешься?!! — заорал он на мальчишку. Потом махнул рукой и плюхнулся в лапник, который мы наложили у костра, чтобы лучше сиделось.

— А что такого? — спросил я с недоумением. — Ну, внук.

— Внук? — прошипел Чиен. — Внук правой руки нашего правителя? Внук военачальника Найена?

Багай кивнул.

— Мой отец не стал воином, — сказал он негромко, и так уже проснулись все, кто успел задремать. — Когда дед был таким же мальчишкой, как я, он пошёл к шаману, чтобы спросить про свою судьбу. И шаман сказал ему, что дед будет великим воином, но род его иссякнет, если детей он тоже вырастит воинами. Дед не послушал, и его старшие дети умерли один за другим. Остался мой отец. И дед стал растить его так, чтобы в руках у отца было только мирное ремесло. Отец очень хотел стать воином, они с дедом даже ругались. Он дед настоял на своём, и отец стал работать с оружием.

— Но это — «грязная» работа, — буркнул Чиен, разглядывая мальчишку исподлобья. — Работа выходцев из шаманских родов. Не престало такое сыну военачальника.

— Отец не ковал железо, он украшал чеканкой готовую броню, — пояснил Багай. — Мы жили не в крепости, а в городе, в его ремесленной части, которая вся сгорела. Дед часто навещал нас. Отец просил его жить с семьёй, но дед говорил, что кто-то же должен защищать правителя.

— Найена убили в первые же минуты, — тихо сказал фехтовальщик, опуская глаза к огню. — Я думаю, на него охотились. Разведчики, которых мы посылали в город, донесли мне потом, что убили и всю его семью, а дом сожгли. Если ты не врёшь — как вам удалось уцелеть?

— В тот день мы гостили в доме сестры нашей покойной матери, — ответил Багай. — Когда в небе появились драконы, она спрятала нас вместе со своими детьми. Мы выбрались, ведь взрослым стало не до нас. Побежали к дому, но было поздно. Он выгорел, как и соседние. Уцелевшие ремесленники сказали, что отца зарубили найманы, а детей утащили с собой. Сестру я больше не видел, а младшего брата видел на колу у крепости. Ему не было и десяти зим. — Багай помолчал, но быстро продолжил. Он хорошо умел держать себя в руках, в отличие от Чиена. Отец сумел не избаловать мальчишек. — Мы не стали возвращаться в дом сестры. Решили идти в горы, где наши дальние родичи пасли скотину отца. Там нас никто не стал бы искать. Ну а дальше я уже рассказывал. Попались в лесу найманам, что хватали подростков, ещё не ставших воинами, и тащили обратно в город.

— Тебя могли узнать, — нахмурился я. — И убить.

— Не, — мотнул головой Багай. — Теперь уже не узнали бы. Я был весь грязный, лицо разбито. Да и знали нас только в ремесленной части города. Там почти никого не осталось. Наверное, колдуны бросали туда молнии.

— Постой, — вспомнил Чиен. — В крепости говорили, что у сына Найена — Харла, были близнецы!

— А мы и есть близнецы, — усмехнулся Багай. — Только не очень похожие. Я старше брата всего на полдня.

— Так бывает, — подтвердил я. И спросил парня: — А охотиться тебя кто научил?

— Дед и научил.

— Да! — выдавил фехтовальщик. — Найен был славным охотником!

Он поверил. Уставился в костёр сузившимися от боли глазами. Получалось, что Чиен по собственной дури едва не убил сегодня внука своего командира.

Я поглядел на Багая, вздохнул. Парень явно хотел, как лучше, но получилось «как всегда».

Ладно, Чиен — надутый дурак. Принадлежность к аристократии плохо влияет на мозг, это ещё Пётр I подметил. Но я-то ведь мог бы и догадаться!

Уж больно нахально вёл себя Багай. А дерзость здесь была капиталом богатых и образованных. Их просто воспитывали более свободно.

У меня и было-то всего два говорливых. И Лойчен сразу признался, что он — из торговой семьи. Надо было мне сообразить, что и с Багаем непросто.

«Зайцы» почти все были хорошими учениками, многие схватывали на лету. Они были хорошо развиты физически, только корми и учи.

Но все они выросли в горах, в дальних аилах. И не знали столько слов, сколько их знал Багай, чтобы спорить со мной.

Причём младше учились даже быстрее старших, видимо, возраст был более благоприятным. А вот общее культурное развитие не дотягивало у всех.

Фехтовальщик долго молчал, не понимая, что ему делать с рассказом мальчишки.

Только что во всех сегодняшних бедах был крайним я, и вдруг вина самого Чиена выросла выше гор. Он гладил рукоять меча и не находил слов.

— Ну, допустим, я тебе верю, — сказал Чиен наконец, не отводя от огня глаз. — Но зачем ты признался?

— Чтобы ты не думал, что я тебе вру! — насупился Багай. — Меня нету причины врать. Если бы я видел, что из болота вылезла ютпа — я бежал бы в наш лагерь быстрее крылатого волка! Здесь мой брат и мои друзья!

Мальчишки зашевелились, окончательно выбитые из сна. Эх, был бы я чуть постарше, надавал бы по шее и Чиену, и Багаю! Правдолюбы недоделанные! А теперь мне что с ними делать?

— Иди-ка ты спать, — сказал я Багаю. — Я знал, что ты не виноват. И Чиен знал. Просто нам всем сейчас очень непросто. От армии ничего не осталось. И непонятно, что дальше. Ещё и шпион какой-то завёлся.

— Мы поймаем шпиона, — твёрдо сказал Багай. — Шасти говорит, что расставит на него ловушку, словно на