перебирал варианты, что же мне это напоминает, пока не остановился на вполне конкретном. Уличные собаки так пахнут. Пули, создаваемые моим оружием, имитируют серебро. Не в полной мере, конечно, но эффект схож. Ошибки быть не может.

— Веди меня к своим хозяевам, пес, — цыкнул я, убирая палец со спускового крючка.

— К альфе...? — растерялся тот.

— Я похожа на ту, кто хочет понюхать задницу твоему вожаку? — постарался сказать это максимально пренебрежительно, чтобы юнец точно понял мои намерения. В этом мире, как и в легендах, вампиры и оборотни друг друга ненавидят, а значит, мне стоит делать вид, что этот мохнатый мне омерзителен, как и все его сородичи.

— Нет, госпожа, — занервничал он, кланяясь мне в ноги. Его пронимает дрожь. Так вот, как выглядит страх смерти...?

— Люди здешнего лорда бегут, крестьяне бросают свои дома или не выходят из них, да и молва о месте сбора вампиров идет далеко за пределами этих земель. Как думаешь, шавка, кого я здесь хочу увидеть, других псин, али же своих сородичей?

— Вы желаете видеть господина Нильда...? — неуверенно спросил оборотень, не осмеливаясь взглянуть мне в глаза.

— Или кого-нибудь из его доверенных лиц, кто примет меня в свои ряды, — ну вот, он начал соображать.

— Хорошо-хорошо... — занервничал он еще сильнее, понимая, что я могу в любой момент потерять терпение и снести ему голову. Паренек с трудом поднялся на ноги, все еще склоняя голову, а потом посеменил дальше по дороге. — Прошу за мной, госпожа.

— И что только Нильды разглядели в вас? Посадили презренных, как сторожевых собак, — фыркнул я и пошел за оборотнем, не убирая рапиру в ножны. — С такими охранниками можно ворота держать открытыми настежь, ничего не изменится.

— Не могу знать, госпожа, простите великодушно, я всего лишь мелкая сошка... — лепетал он, вжимая голову в плечи. Прекрасно понимает, что его спина открыта, и мне не составит труда убить его здесь и сейчас.

Оборотни же заклятые враги вампиров, у них есть все качества, чтобы истреблять мне подобных, так почему он настолько меня боится? Полагаю, он еще просто совсем молод, а я кажусь ему уже взрослым заматеревшим кровососом, с которым опасно связываться. К тому же, мне удалось дать ему понять, что шутки шутить не собираюсь.

Оборотень вел меня по главной дороге в город. То тут, то там виднелись разрушенные дома, колья с нанизанными на них телами, на брусчатке буквально реки крови, паутиной расползающиеся по всем улицам. Чем дальше, тем хуже картина. Повешенные, истерзанные люди, но хуже всего — вампиры, привязанные к столбам. Они верещат и молят о помощи, но здесь никого, кто мог бы их спасти. Вороны клюют плоть, мерзко каркая. Как стервятники, птицы добивают еле живых людей. Когда взойдет солнце, здесь будут горы трупов истерзанных крестьян, а вампиры сгорят заживо в солнечных лучах. Если все это происходит с подачи Николаса Нильда, то это уже не просто вампир, это чудовище, которое стоит истребить вместе со всеми его отродьями. Правда...

Чем дольше живет вампир, тем он сильнее, тем он искуснее в обращении со своим проклятием, со своей магией крови, а потому я ему не ровня ни при каких обстоятельствах. Что-то мне подсказывает, что мы водрузили на свои плечи непосильную задачу. Благо, наш с Рио план подразумевает, что мы сможем почти в любой момент дать заднюю и миром пройти через город. Вот только такой расклад заставит мою совесть мучать меня до конца моих дней. Такие твари, как Николас, не заслуживают жить ни в одном из миров. Слишком много жертв, слишком много крови невинных, слишком много всего...

Я наступил в лужу. Запах крови настолько пропитал здесь все, что дышать невозможно, шарики за ролики укатываются при каждом вдохе. Жажда медленно нарастает в моем нутре. «Сойдешь за своего,» — говорила Рио, совершенно не думая о том, что побывав однажды в таком месте, я могу и не вернуться прежним, попросту обратившись в одно из этих чудовищ.

Оборотень остановился, отошел в сторону и низко поклонился, открывая мне полноценный обзор на разводной мост, тянущийся через реку к гигантскому замку. Вдоль перил расставлены колья с головами, а кровавая паутина, опутавшая весь город, берет свое начало именно там. Кровь ручьями, не переставая, льется по ступеням. По обе стороны от входа, вооруженные алебардами, стоят стражники, по двое. На всей четверке вороненые доспехи, исполосованные когтями, запятнанные кровью, блестящие на лунном свету. В глазницах уродливых забрал, напоминающих морды нетопырей, сияют красные глаза.

— Прошу, госпожа... — прошептал оборотень, став тише воды, ниже травы. Страх почти сковал его тело. — Нам, смердам, нельзя сюда, госпожа Гаруда ненавидит наш запах...

— Тогда пошел прочь, — приказал я, спрятал рапиру в ножны и уверенно направился вперед по мосту.

Оборотень, не теряя ни секунды, сорвался с места и бросился наутек так быстро, словно стремился убежать от самой смерти. Надо ли говорить, насколько мне это все не нравится...?

Сапоги уже промокли от крови. Стражники, все четверо, не сдвинувшись с места, повернули головы в мою сторону.

— Назовись! — приказал мне один из них. Вижу, как его пальцы в латных перчатках крепче сжимают алебарду. Прищурившись, взглянув в режущую кромку лезвия. В ней не отражается ни сам страж, ни я. Оружие серебряное. Занятно.

— Слышала, здесь обитает величественный клан Нильдов. Презренный пес, приведший меня сюда, сказал, что тут я смогу найти того, кто возьмет меня под крыло господина Николаса, — озвучил я цель своего визита.

Стража расслабилась. Двое из них, поднявшись по ступеням, взялись за кольца, закрепленные в стальных львиных головах на дверях. Вход в замок открылся. Двери, со скрипом волочась по мраморному крыльцу, поднимали маленькие волны крови.

— Благодарю, — любезно произнес я и вальяжно поднялся по ступеням. Уже ожидая, что здесь меня встретит невидимая стена, на всякий случай выставил руку, но нет, мои ожидания не оправдались. Я смог войти вообще без проблем.

Стражники закрыли за мной. Первым, кто встретил меня на входе, оказался вампир в таких же доспехах, тянущий за собой истерически вопящую женщину лет тридцати. Она полностью обнажена, ее тело истерзано, ее тянут за волосы и то и дело бьют о мраморный пол, чтоб не рыпалась. Крики мольбы о помощи снова и снова вырываются из ее глотки, срываясь на хрип. Как бы ни было велико