Глава 9

Я ошеломленно взглянула на Марию еще раз. Даже предположить смешно, что эта скандальная девица может оказаться главной героиней. С другой стороны — ее «любовь к правде», так ярко воспетая писательницей, проявлялась сейчас во всей красе. Быть может, в нормальных обстоятельствах эта девица и оставалась скромной, но когда дело доходило до принципиальных вопросов, рубила правду в глаза. Или то, что она правдой считала. Я сама в юности была такой, и оказывается, выглядела крайне забавно.

Я усмехнулась — ее условие ничего для меня не значило — я ни разу не солгала ни о себе, ни о муже, и необходимости в этом не видела. Если я узнаю, что он замышляет что-то неладное, либо сбегу от него раньше, либо первой доложу на него.

— Если победительницей окажусь я, вы прекратите очернять имя моей семьи безосновательными обвинениями! — потребовала я в ответ.

Мария кивнула и высокомерно отвернулась, демонстрируя, что беседовать нам больше не о чем. Девицы быстро отмерли и начали оживленно перешептываться, некоторые тут же подошли к Эмме, чтобы попрощаться — очевидно, хотели как можно скорее донести самые свежие новости до подруг и родственниц.

Я тоже быстро откланялась и вышла в холл. Там уже стояли горничные, и я по примеру остальных дам сложила в руку каждой из них по две мелких монеты. Они благодарно улыбались и приседали в реверансах — наглые, как стайка толстых голубей в парке — и от этого скромный вид моей камеристки, которая встречала меня на пороке в компании Клейтона, показался мне еще более странным.

Только оказавшись на вечерней улице и ощутив, как лицо освежает прохладный ветер, я вдруг осознала, какую глупость совершила: когда граф влюбится в Марию, что он сделает со мной? Не станет ли мстить за то, что я причинила ей вред? В том, что я одолею эту слабую девицу, нет никаких сомнений, но доживу ли я после этого до предложения о разводе? Не закончится ли моя жизнь еще быстрее, чем оборвалась жизнь Беатрис?

Меня пробила крупная дрожь, Клейтон поймал какую-то бричку и почти насильно впихнул меня в нее. Камеристка — не знать ее имени становится уже как-то неприлично, но и выяснить мне не у кого — села рядом и обеспокоенно поглядывала на меня, однако задавать вопросы не решалась.

А я откинулась на мягкую спинку обитого темной тканью сиденья и прикрыла глаза. Что же со мной происходит?

Клейтон запрыгнул уселся рядом с извозчиком. Краем сознания я поняла, что мы тронулись, но едва ли чувствовала тряску и стук колес по брусчатке.

Почему меня так штормит, почему эмоции так сильны? Я не чувствовала такого прилива сил, но вместе с тем такого сильного волнения уже лет десять… в прошлом теле. Наверное, дело в молодых гормонах нового? И есть вероятность, что я со временем еще больше стану походить на настоящую Беатрис, чем сейчас. И не случится ли так, что моя личность полностью растворится в ее, и я уже добровольно начну сыпать яд в чашки противников мужа?

От мысли о том, что может измениться сама моя суть, руки задрожали еще сильнее. Я вспомнила то отвратительное ощущение недавнего сна, когда не могла пошевелиться, будто и вовсе не управляя своим телом, но совершала при этом какие-то действия против собственной воли. Встряхнув руками, я прогнала по телу слабый разряд тока, ощутила, что руки, ноги, а главное сила мне подчиняется и немного успокоилась.

Не стоит так утрировать. Если подумать, то некоторые изменения неизбежны: тело Беатрис молодо, у нее нет того опыта, что и у меня, обмен веществ и гормоны более активны. Неудивительно, что мои чувства сейчас интенсивнее, чем в том теле, в котором я прожила почти полвека. Но как бы проверить, остаюсь ли я отдельной личностью, или сливаюсь с героиней книги? А главное — как убедиться, что в вопросе отношений с графом мое тело не сделает выбор вместо головы?

Еще несколько минут я морально настраивала себя на мысль о том, что даже если буду чувствовать влечение к Даркрайсу, не должна ему поддаваться: это как минимум опасно для жизни, да и чувства могут быть вовсе не моими. Конечно, тот факт, что помимо враждебных предрассудков и загадочных противников графа мне придется бороться еще и с собственным телом, крайне огорчал, но не смертельно. В прошлой жизни я пережила несчастную любовь, переживу и в этой.

— Приехали, — Клейтон так резко открыл дверцу, что я вздрогнула.

Он помог мне выйти, затем подал руку камеристке, после этого бросил пару монет извозчику и тот погнал лошадей вниз по дороге.

Я с тяжелым вздохом посмотрела на претенциозное здание гостиницы, похожее на дворец, но направилась не к дверям, а во внутренний сад, точнее — в беседку, которая безуспешно пыталась спрятаться меж голых пока еще деревьев.

И камеристка, и наемник последовали за мной, при этом я заметила, как воин вытаскивает из-за пазухи какой-то сверток. Как только я опустилась на широкую каменную скамейку, покрытую темными трещинами, он с хищной грацией опустился на корточки передо мной и протянул нечто, завернутое в плотную бумагу.

— Из тех запасов, что доставили в особняк, мои ребята привезли немного, — туманно пояснил он.

Догадываясь, о чем идет речь, я приняла длинный и узкий сверток, сорвала бумагу и улыбнувшись, поблагодарила наемника.

Милую шкатулку из черного дерева, с вырезанными на ней символами, значение которых я не понимала, хранила в себе несколько нетипично-тонких сигарет и мундштук — длинную черную тростниковую трубку. Проблему отсутствия фильтра эта изящная вещица практически решала. руки сами потянулись к такой роскоши, но я вспомнила, что прикурить тут негде. Клейтон к этому моменту куда-то исчез, но прежде, чем я успела забеспокоиться, вернулся со свечой.

Я затянулась, наслаждаясь не столько крепким табаком, сколько необычными ощущениями — мундштуком я впервые пользовалась по прямому назначению: раньше только фотографировалась с ним пару раз.

Через полминуты я уже окончательно пришла в себя и решила, что мне необходимо составить список наших с Беатрис отличий и проверить, не меняются ли качества моего характера. Оценка будет