- Может, потому что твой отец был рядом, а не смотрел по телевизору бейсбол, когда его просила об этом жена?

- Детка, это просто детское дерьмо. Он ведь просто ребенок.

- Думаешь, я злюсь на него? – в этот момент Малкольм поворачивается и смотрит на меня, вызывая улыбку.

- Но ведь я этого не делал.

- Райли Эванс, - пронзаю его острым взглядом, - немедленно искупай своего сына и закажи покраску стены сегодня же.

- По-моему, ты остро реагируешь, - заявляет с улыбкой.

- К нам завтра приедут наши родители. И я люблю своего сына безмерно, но эти наскальные рисунки должны исчезнуть.

- Я не притронусь к какашкам, даже если они принадлежат нашему сыну, детка.

Его смех меня заводит еще сильней.

- Ты издеваешься? Райли, я сейчас ужасно злая. На тебя в первую очередь. Если сейчас такое, то что я буду делать с вами тремя? Я сойду с ума и…

- Тремя? – мужская бровь взлетает, а глаза опускаются к моему животу.

- Вот именно. Я снова беременна. И я хотела, чтобы это было сюрпризом для тебя, - говорю надув губы. - А в итоге меня встретили какашки нашего сына, украшающие стену, и ты, - он подходит ко мне и обхватив за талию, притягивает к себе ближе, - который боится брать ответственность.

Отворачиваюсь в обиженном жесте от него, но нежная рука поворачивает мою голову обратно.

- Я могу брать что угодно. И сейчас очень хочу взять тебя, моя вредина.

- Вредина, - со стоном произношу. – Как с тобой говорить? Ты же все превращаешь в шутку или секс. Или секс с шуткой.

- И тебе это нравится.

- Да, когда соответствующая ситуация или мое настроение. А не когда я прошу немного ответственности от мужа.

- Милая, я люблю тебя. И если для того, чтобы ты почувствовала себя лучше, мне нужно вымыть нашему сыну руки от дерьма, я это сделаю.

Мы смотрим друг на друга. Стоит ли говорить о том, что я уже не так уж и злюсь.

- Когда ты говоришь в таком ключе, я еще и виноватой себя чувствую.

- Я просто засмотрелся в телевизор. Моя вина. А теперь я искупаю сына, уложу его спать и возьмусь за тебя.

- Ты ничего не сказал по поводу беременности, - набираю легкие, полные воздуха.

У нас был план. И он с треском провалился. Потому что этот план включал в себя ребенка лет через пять, когда наш малыш станет чуточку взрослей.

- Ты хочешь, чтобы я прокомментировал?

- Я бы этого хотела, да.

- Ну… Это залет, Харпер.

- Я в курсе.

- Снова под Новый год.

- Боже, да ты капитан-очевидность.

- Но кактус я тебе дарить снова не буду.

- Почему? Может, я все это затеяла только ради него. Кстати, он зацвел.

- Это был знак возможно.

- Согласна. Итак, если не кактус, что тогда?

- Сон? Мне кажется, это более ценный подарок будет.

- Не смешно.

- Ладно, я подарю тебе все, что захочешь.

Я не долго обдумываю его слова и сразу же говорю.

- Фотосессию. И, возможно, для нее тебе понадобится штатив для камеры. Потому что в кадре будем только мы и наша постель.

- Черт, - он обхватывает мое лицо и страстно целует меня в нетерпении. – Как же я рад, что наши родители прилетают на неделю.

- И я.

- Я еще ни разу не трахался на камеру.

- Мы не будем трахаться.

- Но ты сказала…

- Я говорила о фото. Боже, Эванс, - бью его в грудь ладошкой. – А теперь приведи в порядок нашего сына.

- Люблю тебя, - бросает мне в спину, когда я направляюсь в спальню, и подходит к Малкольму.

- И я тебя, - отвечаю и почти вхожу в комнату. - Не забудь помыть руки.

- О черт, - возмущается он, оказавшись ближе к сыну. – Милая?

- Да? – выглядываю из дверного проема, готовая смеяться.

- Тебе придется купить новую шоколадную пасту, твой сын решил, что она идеально ложится на стену.

- Это была она?

- Ага. И я понятия не имею, кто оставил ее на столе, - пожимает плечами.

- Ни слова, - угрожаю пальцем, быстро идя на кухню, боясь того, что я там увижу.

- Я ведь ничего не сказал.

- Сказал и подумал.

- Я не мог этого сделать. Я просто высказал свою мысль, потому как уверен, что не ем ее, вот и все.

- Райли, - предупреждающе рычу.

Чистота. Вот что я увидела в кухонной зоне. Малыш просто взял пасту, открыл ее на полу и… дальше уже понятно, что было.

Как же я обожаю моего маленького мальчика и его отца. И этот третий человек размером с горошинку или даже меньше, который только что зародился во мне, уже любим мной. А это значит, что мы с Райли все сделали правильно.

От нашего первого поцелуя, прикосновения и взгляда… Мы все делали правильно, пока шли к тому, что мы с радостью называем семья.

Когда я выхожу из душа и бросаю полотенце на кожаный пуфик, стоящий у изножья кровати, в комнату входит мужчина, который навсегда выгравирован в моем сердце. Оно же сейчас и замерло в ожидании ласки, нежности и сладкого порока.

- Кажется, я так ничего тебе и не сказал по поводу нашего второго ребенка, - он останавливается позади меня и касается обнаженных ягодиц кончиками пальцев.

- Скажи, - с трудом шепчу в ответ.

- Возможно, я просто счастлив, - плечо принимает первый поцелуй, пока руки ложатся на талию и двигаются по плоскому животу, обнимая его, накрывая в защитном жесте. – Возможно, просто рад, - на этот раз его губы останавливаются на моем затылке. – Или же боюсь до усрачки, - поцелуй перетекает на правую ключицу. – Но кое-что, останется неизменным.

- Что?

- Ты и наши дети, это все, что имеет и будет иметь значение, Харпер. Я люблю тебя, детка.

На этих словах я разворачиваюсь и прыгаю на него, сразу же вцепляясь в него руками и до безумия целуя.

- Скорее… - умоляю его, задирая одной рукой футболку, потому что второй держусь за шею.

Райли в трениках, поэтому когда