ненависти. Что-то кроме горя, которому ты позволял поглощать себя все эти годы. — Я провела ладонью по его щеке, и по лицу потекла одна-единственная слезинка, а каменное выражение его лица начало трескаться. — Впервые ты чувствуешь что-то… прекрасное.

Он положил свою руку на мою и склонился к моему прикосновению.

— Счастье никогда не было тем, что я искал, Мила. Я никогда не позволял себе мечтать о жизни, в которой я мог бы просыпаться по утрам и не чувствовать ненависти, которая постоянно выжимает жизнь из моих костей. А теперь, — он обхватил меня за талию и притянул ближе, — теперь я просыпаюсь по утрам с мыслью о тебе, гадая, смогу ли я когда-нибудь быть достойным тебя. Я хожу с постоянным страхом, что однажды ты поймешь, что заслуживаешь гораздо большего, чем я.

— Я люблю тебя, Святой.

— Ты так говоришь, но как ты можешь? Как ты можешь любить меня после всего, что я сделал? Я причинил тебе боль. Я использовал тебя. Я превратил твою жизнь в…

— Я здесь, — перебила я. — Я здесь… с тобой. И да, ты причинил мне боль. Ты использовал меня. Но я все еще здесь, потому что, как мы уже много раз говорили… все изменилось, включая тебя. — Я встала на носочки и обвила руками его шею. — Я здесь, потому что одна только мысль о том, что я могу быть где-то еще, пугает меня слишком сильно.

— Быть со мной должно пугать тебя.

— Должно. Любовь к тебе пугает меня. — Я положила руку на живот. — Быть матерью для нашего ребенка пугает меня. Мысль о том, где я буду на следующей неделе, в следующем месяце, в следующем году, пугает меня. Но я боялась всю свою жизнь, жила со страхом каждый день… пока не решила, что он не будет управлять мной.

— Это совсем другое, Мила. — Он отвернулся от меня, наша связь прервалась, и я возненавидела его в тот момент, когда это произошло. — Совсем другое. — Он провел обеими руками по волосам и издал низкий рык, прежде чем взглянуть на меня через плечо. — Ты знаешь страх всю свою жизнь. Единственный раз я испытал страх в ту ночь, когда мы с Джеймсом выломали дверь в спальню моей матери. — Он повернулся ко мне лицом. — Это была самая ужасная ночь в моей жизни, но я больше никогда не испытывал подобного страха. Во мне было слишком много ненависти, чтобы чувствовать что-то еще. А теперь, — он сделал два шага и встал так близко ко мне, что нас разделяло всего лишь дыхание, — теперь я боюсь потерять тебя. Я боюсь потерять нашего ребенка, и это сводит меня с ума. Я ненавижу это, Мила. — Он обхватил мои щеки ладонями, его глаза расширились, а в глазах появилась боль. — Я ненавижу страх потерять тебя больше, чем его. Я люблю тебя так сильно, что это поглощает меня каждую минуту каждого дня. — Его взгляд скользнул по моему телу, а руки прошлись по плечам и спустились ниже. — И чем больше ты у меня есть, тем больше я тебя хочу. Ты для меня как наркотик. В глубине души я знаю, что ты станешь моей погибелью, но я не могу перестать хотеть тебя еще больше.

Его глаза словно переключились с боли на голод, а прикосновения — с обожания на чувственность. Он шагнул вперед, так близко, что его туфли поцеловали мои.

— Ты видишь? — Его руки опустились к моей талии, пальцы медленно задрали юбку. — Вот почему я должен был попытаться отпустить тебя. Я должен был попытаться спасти себя, чтобы не утонуть в тебе.

У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала, как мягкая ткань платья скользит по моим бедрам, а ветерок ласкает мои обнаженные бедра. Наши дыхания столкнулись, и я уже чувствовала его вкус. Желание накатывало на него волнами, разбиваясь о мое собственное желание.

— Если ты утонешь, — прошептала я и обвила руками его шею, — я утону вместе с тобой.

— Каким бы я был мужем, если бы взял тебя с собой на дно?

Я приподняла подбородок, так что наши губы едва касались друг друга.

— Какой бы я была женой, если бы позволила тебе утонуть одному?

Напряжение спало, и его рот с силой впился в мой, заставив меня выгнуть шею. Но мои отчаянные губы встретили его требовательный поцелуй, и я крепче обхватила его шею, чтобы притянуть ближе. Наши языки заговорили, и я застонала, когда он обхватил мою попку и легко приподнял меня, позволяя обхватить его ногами. Его тело было твердым на фоне моего. Его запах, его вкус, его жар — я чувствовала все это. Полная сенсорная перегрузка, но я жаждала гораздо большего. И теперь, когда я знала, каких демонов он укрывает, наша связь стала еще сильнее.

Он понес меня к беседке, наши губы не расставались ни на секунду. Я жаждала его, жаждала так сильно, что чувствовала, как боль гложет мои кости. С тех пор как он запустил руку в мои трусики тем утром, я все время думала о том, что бы я почувствовала, если бы не остановила его. Как бы мое тело разжалось под его прикосновениями.

Он осторожно опустил меня вниз, пока мои ноги не коснулись земли, его пылающие губы целовали мою шею, пробуя на вкус каждый сантиметр моей кожи. Я затаила дыхание, когда он кончиками пальцев провел по коже вдоль отделки платья, по выпуклости груди, заставляя меня дрожать от предвкушения.

— Я никогда не занимался любовью с женщиной, Мила. — Его глаза нашли мои. — Все, что я знаю, это как трахаться. Как управлять. Как брать то, что я хочу. — Он провел большим пальцем по моей нижней губе. — Но сегодня я не хочу контролировать. Я хочу попробовать сделать это медленно. — Он потянулся к моей спине и неторопливо расстегнул молнию на моем платье. Чем дольше он это делал, тем сильнее мне хотелось, чтобы он сорвал его с моего тела… тела, поглощенного обостренными чувствами.

— А что, если я скажу, что не хочу, чтобы ты медлил? — Я выдохнула, наши губы оказались в сантиметрах друг от друга.

Он поцеловал край моего рта.

— Тогда тебе нужно приготовиться к пыткам, Segreto. Потому что я планирую смаковать каждую секунду.

14

СВЯТОЙ

Ее кожа была огненной, а губы — соблазнительными. Изумрудные глубины ее глаз были жидким искушением, и я хотел потерять себя в них. Я хотел утонуть в ней.