— Врут всё эти навозники, командир, — недовольным голосом заявил Ганс Циглер. — Могу на месячное жалованье поспорить, что врут, как итальяшки.

— Итальяшки тоже разные бывают, там и приличные люди встречаются, — философски заметил капрал Ральф Бёмер, на что рядовой Циглер недоверчиво хмыкнул. — Но насчёт того, что крестьяне врут, соглашусь. Их послушать, так там прямо какая-то армада. Хотя, с другой стороны, для навозников и пара грузовиков — куча техники.

— Да откуда там техника? — скривился Циглер. — Эти в Трире же вольный отряд наняли. Какая у них может быть техника? Я до того, как к нашему герцогу завербовался, повоевал там и сям. На вольных насмотрелся. Все они голодранцы — хорошо, если винтовка у каждого есть.

— Ну, винтовка у них всё-таки у каждого есть, — усмехнулся капрал. — Но задницы у вольных голые, это факт. Меня другой вопрос занимает: а что мы доложим хойбтману[17]? Что нам крестьяне наплели какую-то чушь, и мы вернулись ему это пересказать? И что на такой доклад скажет хойбтман Кляйн, как ты считаешь?

[ 17 — Старонемецкое слово «хойбтман» (Heubtmann) в нашем мире со временем трансформировалось в более знакомое нам слово «гауптман» (Hauptmann), то есть «капитан».]

— Надо было тому с хитрой мордой пятки немного подпалить, он бы сразу всё выложил, — с досадой сказал Циглер. — Я умею с такими обращаться, у меня все правду говорят.

Рядовой Циглер умом не отличался, впрочем, это было скорее достоинством — хорошему солдату ум не нужен, за него думают командиры. Зато Ганс Циглер был дисциплинированным, ответственным и никогда не обсуждал приказы — словом, он был образцовым солдатом, да и вообще старым товарищем, так что капрал не погнушался объяснить ему своё решение:

— Я бы и сам хотел нормально этого гадёныша допросить, но времени совсем не было. Ты, Ганс, в другую сторону смотрел и не заметил, как с соседнего дома мальчонка огородами побежал. Как ты думаешь — куда он побежал?

Ганс помрачнел.

— Надо было вслед стрельнуть, — хмуро заметил он.

— Сразу не успел, а потом уже поздно было, — пожал плечами капрал. — Да и толку? Он там один, что ли? Не этот, так другой бы добежал. Зато потом нас бы так просто не отпустили, гоняли бы по лесу как зайцев. Это ведь можно и с голой жопой делать, а людей с винтовками у них на облаву хватит, даже не сомневайся.

За разговором Бёмер не сразу обратил внимание на доносящийся издали глухой топот, как будто по дороге бежали несколько резвых слонов. Топот быстро приближался, и капрал замер, жестом заставив Ганса замолчать.

— Что-то непонятное, — нахмурился он прислушавшись. — Давай-ка сойдём с дороги, Ганс, да посмотрим, что это такое.

Сразу за дорогой начинались довольно густые заросли кустарника, за которыми пара и залегла. Ждать пришлось недолго — на дороге показалась пара странных машин, которых при некотором воображении можно было бы назвать бронеходами — если, конечно, не обращать внимания на необычайно маленький размер, и мощные ноги с коленками назад, как у кузнечика.

— Это что ещё за уроды? — удивлённо прошептал Циглер.

— Мордой вниз, Ганс! — скомандовал капрал. — И не вздумай поднять голову!

Сам он тоже прижался щекой к земле, прикрыв рукавом открытую сторону лица и остро сожалея, что они не намазались камуфляжным гримом. Внезапно топот замедлился и стих, а Бёмер похолодел. Различить сквозь траву и ветки можно было совсем немного, но кусок стальной ноги виделся совершенно отчётливо — машины остановились в точности напротив их куста. Некоторое время стояла тишина, а затем ноги стремительно взлетели вверх и послышался звонкий удар металла о камень — бронеход запрыгнул на здоровенный валун, лежащий по другую сторону дороги. Бёмер начал молиться про себя, чтобы они не попытались подойти ближе к лесу — с другой стороны кустов они лежали почти совершенно на виду, и пилот бронехода вряд ли бы их пропустил. К счастью, лес был достаточно густым и плохо проходимым даже для таких маленьких бронеходов, так что пилоты, очевидно, решили, что им там делать нечего.

Тишина продолжалась совсем недолго, а затем внезапно загрохотали пулемёты. Поток пуль от двух спаренных пулемётов косил ветки практически над их спинами. Циглер от неожиданности дёрнулся.

— Лежать тихо! — бешеным полушёпотом приказал Бёмер. — Пошевелишься — сам убью!

Непонятно, расслышал ли его Ганс за грохотом пулемётов, но дальше он лежал, не двигаясь.

Вскоре потоки свинца ушли вбок, беспорядочно поливая деревья и кусты где-то в стороне. Наконец, пулемёты замолчали, и наступила звенящая тишина. Некоторое время царила тишина, а потом зачирикала какая-то птаха, ей ответила другая, и вскоре голоса леса вернулись к обычной жизни. Ещё минут пять бронеходы не двигались, а затем тот, что стоял на камне, спрыгнул обратно на дорогу, и раздался удаляющийся топот.

— Зачем они по лесу стреляли? — негромко спросил Циглер, наконец повернув голову.

— Хотели вспугнуть, чтобы мы побежали или ещё как-то себя выдали, — мрачно ответил ему Бёмер. — Лежи смирно, Ганс, не вздумай двигаться.

— Они же ушли вроде, — осторожно возразил тот, не пытаясь, впрочем, пошевелиться.

«Старина Ганс, как всегда, умом не блещет», — вздохнул про себя капрал.

— Как ты думаешь, Ганс, почему они прямо напротив нас остановились?

Циглер молчал, усиленно пытаясь сообразить.

— Потому что их на нас навели, — сжалился над ним Бёмер. — У этих вроде как голодранцев, похоже, не только винтовки есть, а ещё и воздушная разведка имеется. Других вариантов нет, они только так могли узнать, где мы в лес свернули.

— Есть же следопыты ещё, — неуверенно указал тот.

— У тебя голова совсем отключилась, что ли? — недовольно высказался Бёмер. — Ты где-то здесь следопытов увидел, или, может быть, собак? Из этой железки следы не порассматриваешь, а они ведь с точностью до фута знали, где мы с дороги ушли. Нет, дружище, прямо сейчас над нами дирижабль висит и пытается рассмотреть, где мы спрятались, так что лежи тихо и дыши через раз.

— Неудачно мы влипли, — с досадой сказал Циглер.

— Как сказать, — задумчиво ответил ему капрал. — Зато у нас сейчас найдётся что Кляйну доложить. Крестьяне-то, похоже, не соврали — есть у них и бронеходы, и дирижабли, и наверняка ещё много чего есть.

— Это бронеходы, что ли, были?

— Сверхлёгкие, — объяснил капрал. — Я их до этого сам не видел, но мне парни, похоже, как раз про них и рассказывали. Мерзкие штуки. Бегают быстро, прыгают высоко. Подскочит сзади, причешет из пулемёта и дальше упрыгает.

— Броня у них сразу видно, что никакая, — скептически заметил Ганс.

— Им хватает, — хмыкнул Бёмер. — Из пушки в них замаешься попадать, а винтовочную пулю они даже не заметят. Из крупняка такого можно завалить, но только если удачно попадёшь. Парни говорили, что здорово с ними намучились. Ты всё ещё хочешь поскорее в бой?

— Сейчас уже и не знаю, командир, — честно признался тот. — Потрясти бюргеров было бы неплохо, но лучше бы так, чтобы самому не умирать.

— Вот и я тоже задумался, Ганс, — кивнул Бёмер. — С парнями, которые из-за нас двоих не поленились поднять в воздух дирижабль и послать пару бронеходов, вряд ли дело легко выйдет. Значит, службу знают, и техники у них полно, раз над ней не трясутся.

— Если у них ещё и магусы найдутся, нам совсем кисло станет, — мрачно заметил Ганс, наконец, полностью осознав проблему.

— Кровью умоемся, — подытожил капрал со вздохом. — Ладно, двигаемся потихоньку отсюда. Наше дело доложить что видели, а там уже пусть командиры решают.

Расслабились они только через три часа, когда добрались до хорошо замаскированного ветками мотоцикла. Патрули противника сюда уже не доходили, так что дальнейшая дорога никаких опасений не вызывала.

— Жаль, пленного не получилось захватить, командир, — заметил Ганс, отбрасывая в сторону ветки.

— Так что же ты терялся? — хохотнул капрал. — Завалил бы железяку, да и унёс её вместе с пилотом. Хватит болтать, лезь давай назад, да поехали.

Ганс только вздохнул, залезая на заднее сиденье. За пленного хойбтман обещал неплохую премию, но похоже, получить её будет совсем непросто.

Дорога была пустой, лишь пару раз встретились крестьянские повозки, хозяева которых провожали их опасливыми взглядами. Когда по округе рыскали солдаты, крестьяне предпочитали прятать жён и дочерей, да и самим мелькать поменьше. Правда, солдаты герцога Баварского вели себя относительно