в конце голос зазвучал глухо, будто девушка прикрыла трубку ладошкой. И я бы сказал, что она захихикала. Ну или заплакала. Одно из двух. — Но ты не мог бы сейчас приехать? Совершенно нетелефонный разговор, правда.

— Могу, называй адрес, — не раздумывая, ответил я.

— А ты разве не знаешь? — удивленно воскликнула девушка.

— Всегда лучше уточнить, — ответил я. — Мало ли, где именно у тебя неприятности.

— Я дома, — обиженно заявила девушка. — Комсомольская, два.

— А квартира? — спросил я, когда пауза затянулась.

— Двадцать! — отрывисто бросила девушка. Обиделась? — Так ты придешь?

Я прикинул, где у нас Комсомольская. Кажется, это ее переименовали в улицу Высоцкого в две тысячи седьмом, когда поставили памятник в маленьком скверике напротив одного из корпусов педа. Она была совсем рядом. Выйти из дома, пройти через школьный стадион, и вот, собственно, ты на месте. Улица короткая, просто ряд пятиэтажных хрущовок по обе стороны. И поликлиника.

— Буду через десять минут, — сказал я.

— Давай быстрее, я очень жду! — сказала девушка. И в конце опять прикрыла трубку. Показалось, или там еще чей-то голос? И вроде бы, эта Лена опять хихикала. — Все, жду тебя очень-очень!

В трубке запищали короткие гудки. Я пожал плечами, тоже положил трубку и двинул в свою комнату, одеваться. Скорее всего, никаких неприятностей у этой девицы нет. Ну, или есть, но что-нибудь вроде «я срочно хочу мороженого, единорога и на ручки!» Но значит ли это, что я сейчас забью на просьбу и никуда не пойду? Тем более, что на улице дождь. Слышно, как капли барабанят по подоконнику.

Конечно же, пойду. Это только в притче про волков ребенка бросили на произвол судьбы, когда пришли настоящие волки. В реальности все равно бы прибежали, сколько бы он ни разводил всех до этого. Хотя бы затем, чтобы выдать подзатыльников и вместе поржать.

Я снял домашние треники, натянул джинсы и футболку. Критически осмотрел свой гардероб и накинул сверху клетчатую рубашку. Вернулся обратно в кухню.

— Мне надо отскочить ненадолго по делам, — сказал я. — Когда вернусь, не знаю.

— О как! — брови мамы удивленно взлетели. — И опять с концами? А насчет завтра что?

— Про завтра все в силе, мам, — сказал я. — Я ненадолго. Девушке помочь надо.

— Деееевушке? — с ехидной кривой улыбкой протянул отец, но вступать в дальнейшие пререкания я уже не стал.

— Зонт возьми! — крикнула мне вслед мама.

— Ага, ему, значит, можно выходить из дома на ночь глядя, мне в десять домой… — обиженно сказала сеструха.

— Помолчи, — отмахнулась мама. — Он совершеннолетний и парень. А ты девочка.

Зонт я взял. Запомнил уже, сколько теперь сохнут мои волосы. Я бы еще и шапку надел, если бы нашел. Проверил, в кармане ли ключи. Вышел на площадку, захлопнул дверь.

Подъезд неплохо бы отремонтировать, конечно. Но, как я понимаю, на ближайшие годы мне лучше сразу смириться с тем, что разруха будет обычным делом. И что облупившаяся краска, потрескавшаяся штукатурка и парочка надписей насчет низкой социальной ответственности дамочки по имени Верка — это еще не худшее, что можно было ожидать.

Я вышел из подъезда в мокрый осенний мрак. Ледяной дождь выбивал из луж пузыри. Одинокий уличный фонарь заглядывал во двор от поворота. Я раскрыл зонтик и вышел из-под козырька.

Я шагал по будто вымершим улицам, большую часть освещения которых давал свет из окон домов. Свернул через дворы к школе, миновал разоренную хоккейную коробку — заборчик с одной стороны поломан, ламп давно никаких не осталось. Чтобы не обходить ограду, перемахнул через школьный забор. Чертыхнулся, угодив ногой в лужу.

Ага, а вот, собственно, и Комсомольская. Если смотреть сверху, то похожа на елочку — дома стоят под углом к проезжей части. Нашел дом номер два. Квартира двадцать — это пятый этаж, первый подъезд. Никаких кодовых замков и домофонов еще нет, красота…

Я поднялся на пятый этаж и надавил на кнопку звонка рядом с квартирой номер двадцать.

За дверью раздались шаги, потом какая-то возня, шепотки и хихиканье. Глазок потемнел, снова возня. Тишина. Я позвонил еще раз.

Дверь приоткрылась. Из-под цепочки на меня смотрела миловидная девичья мордашка.

— Ты один? — спросила девушка чуть испуганно.

— А ты ждала еще кого-нибудь? — я пожал плечами.

— Да нет… — она снова прикрыла дверь, цепочка звякнула, и теперь дверь распахнулась на всю ширину. И я получил возможность рассмотреть, что это за Лена. Ну… довольно миленькая. Вот только одета весьма провокационно. Короткое не то платье, не то сорочка едва прикрывает круглую попу. Стройные ноги обтянуты сетчатыми чулками. На лице — тонна косметики. Ну хоть начеса этого дурацкого нет, который тут все девушки носят. Рыжеватые волосы просто завиты в кудри, растрепаны и сбрызнуты все тем же модным серебристым лаком. Та самая Лена? Или мелковата? Я бы сказал, что ей всего лет пятнадцать максимум. Шлюховатый внешний вид, конечно, докидывает возраста, но не до совершеннолетия.

— Заходи, — сказала она. Двигалась она странно. Пыталась вилять задницей, и принимать томные позы, но получалось это у нее как стриптиз у Буратино.

— Рассказывай, что там у тебя за проблемы, — сказал я, стягивая куртку.

— Ой… — она снова замялась. — Давай сначала выпьем, ладно?

«А не маловата ли ты для алкоголя?» — чуть не ляпнул я. Но только усмехнулся.

Квартира — обычная двушка-хрущоба. Крохотный коридор, из коридора налево — кухня и дверь в совмещенный санузел. Прямо — прикрытая дверь в маленькую комнату. Направо — вход в гостиную. Для вещей между туалетом и входной дверью — встроенный шкаф еще советского образца. На полу — ковровая дорожка, бордовая с зелеными полосами по краям. Обои — в мягкий квадратик, как в палате для буйных в дурке.

Неровно виляя бедрами, и одергивая крохотное платьишко, Лена повела меня в гостиную. Там обнаружился диван, полированная мебель-стенка, в стеклянной части которой таинственно поблескивал хрусталь. Тяжелый куб телевизора на тумбочке. На нем — двухкассетник «Вега». Над диваном — ковер. Два кресла напротив телека, между ними — журнальный столик. На котором стоял стеклянный графинчик с мутно-розовым содержимым, два фужера, явно из комплекта этого же графина, и тарелка с чуть уже заветрившимися треугольными бутерами с сыром.

— Я музыку включу, ты не против? — бросив на меня косой взгляд, сказала Лена и, не дожидаясь ответа, клацнула кнопкой. Из колонок полилась музыка. Почему-то с припева, а не с начала. Lady in red is dancing with me… Даже имя исполнителя, кажется, могу вспомнить. Крис де Бург, точно. Хит всех сборников медляков.

Лена, чуть деревянно пританцовывая, направилась к столику и взяла в руки графинчик. Надо же, только сейчас заметил, что это ее платье-сорочка — красное. И на ногтях красный лак.

— Вина? — томным голосом спросила девушка. И,