на ходу, но сам запутался и сказал, что ладно, придет. И сейчас всем своим видом старательно показывал, от каких важных дел мы его оторвались со своими глупостями. Хорошо хоть ныть не стал, а то пришлось бы ему воспитательное внушение под дых устраивать.

Дядя Коля в этот раз пропустил нас на территорию безо всяких ехидных комментариев насчет причесок. Видимо, моя мама в авторитете… О, кстати об этом! Надо будет сказать ей про докторшу, она же просила. А я обещал.

Чтобы не задавать тупых вопросов, типа «А куда нам идти?», я просто чуть приотстал. Раз мероприятие проходило не в первый раз, значит мои друзья-говнари в курсе, куда именно нам нужно. Как и получилось. Пока я зашнуровывал типа развязавшийся ботинок, Астарот с Бегемотом устремились к той части заводской территории, где я еще в прошлый раз отметил некое оживление.

Рядом с кирпичной коробкой склада стоял старенький фургон с буквами «вахта» на борту.

Мы зашли в здание и остановились на входе. Я оглядывался с любопытством. Вот, значит, как выглядит источник нашего семейного благополучия… В бывшем теплом складе стоял десяток промышленных швейных машин, на педали которых с сосредоточенным видом нажимали женщины разного возраста. В фартуках и косынках. Прямо кадр из советской хроники про ударный труд портних. Маму я тоже заметил сразу — она с еще тремя дамочками стояла над раскройным столом, на котором лежала разобранная на запчасти пара джинсов.

— Мам! — перекрывая стрекот швейных машинок, крикнул я и помахал рукой.

— Да-да, иду! — мама тоже мне помахала, отдала еще пару распоряжений и поспешила к нам. — Привет, ребятишки. Значит так, ткань из машины надо будет перенести в склад, а из склада товар погрузить в машину. Все понятно?

— Конечно, тетя Валя! — радостно вместо меня ответил Бельфегор. — Кстати, мама просила вам передать…

Рыжий клавишник достал из кармана пару клочков сероватой бумаги, которые выглядели как билеты.

— Это на «Мартовские иды»? — ахнула мама и порывисто обняла Бельфегора. — Да ты мой хороший!

— Только никому не говорите, что я вам билеты принес, а то на маму все насядут, — заговорщическим тоном сказал рыжий.

— Я уж думала все, не попаду на Вахтангова, — лицо мамы сияло от счастья. — Ни в кассе, ни у перекупщиков билетов уже нет.

— Тссс! — прищурился Бельфегор. — У нас мафия! Для своих всегда найдем.

«Мама Бельфегора работает в городском драмтеатре, — мысленно дополнил я свое досье. — Забыл записать, надо добавить».

Казалось бы, ну что сложного — перетаскать тряпки, да? Вот только рулоны оказались не такой уж и легкой ношей. Особенно рулоны темно-синего денима. Те весили, кажется, вообще целую тонну. Чтобы поднять один такой, наших дрищовых сил требовалось как минимум три. Вдвоем уже не справлялись.

С готовой продукцией было попроще — она была упакована в мягкие тюки, которые были объемными, но не тяжелыми.

Сначала думал, что мама занимается чем-то нелегальным. Ну, там, подделывает одежду под заграничные бренды. Шьют местные портнихи, а нашлепка какого-нибудь адидаса. Но нет, ничего подобного. На самом деле, на входе в склад даже табличка была.

«Швейный кооператив „Бабочка“».

И на каждой вещи имелась даже бирка соответствующая. С синей бабочкой и мелкими буквами. Похоже, моя мама была из тех людей, которые не прошлепали ушами закон о кооперации в СССР где-то в конце восьмидесятых. И поэтому так неплохо сейчас устроилась. Воспользовавшись мощностями завода, на котором до этого работала. Можно как-нибудь попросить рассказать, как у нее так получилось, интересно даже…

Я волок мешок с женскими юбками из шерстяной ткани в клетку. И в голове крутилась какая-то очень важная мысль. Кооперативы… Предпринимательство… Девяносто первый год… Либерализация цен…

Но в меня врезался прущий как танк мне навстречу Бегемот, и с мысли я сбился.

Погрузочно-разгрузочные работы мы закончили примерно за час. Мама отвела меня в сторонку и сунула в руку несколько купюр.

— Вот, это вам за работу, — сказала она тихонько. И потом незаметно вложила в другую руку еще несколько шуршащих бумажек. — А это тебе на карманные расходы. Отцу не говори только, а то он обидится.

— Спасибо, мам, — сказал я. Гордо отказываться не стал, ясен пень. Но пообещал, что обязательно своей мировой маме обязательно все верну. Не потому что должен, глупо как-то. Просто потому что захотелось, чтобы она мной гордилась. Надо же, досталась же говнарю такая фантастическая мама! Не пилит, мозг не компостирует, красивая, веселая. — Слушай, я же тут недавно с фельдшером разговаривал. Ну, когда руку поранил. С этой, как ее… — я понял, что не спросил у договороспособной женщины имя. — Татьяна… Светлана…

— Тоня? — переспросила мама, кивнув головой примерно в ту сторону, где и было то здание, где мы репетировали.

— Да, кажется, — сказал я. — Говорит, что зарплату не платят уже три месяца, а шить она умеет. Может быть, можно как-нибудь ей к тебе устроиться… И все такое. Я ничего ей не обещал, сказал, что передам. Вот, передаю.

— Хорошо, — серьезно кивнула мама. — Люди всегда нужны, особенно хорошие. Загляну к ней сегодня, спасибо, Вова.

— Мам, ты обращайся чаще, если помощь нужна, — сказал я. — Все равно болтаюсь пока что без дела, так хоть какая-то от меня польза будет.

— Обязательно! — мама засмеялась и потрепала меня по голове. — Все, бегите, у меня еще куча дел!

Раздал нашу зарплату я уже за воротами.

— Живем! — глаза Бегемота радостно заблестели. — Может, завалимся в «Лакомку»? А то что-то так жрать уже хочется…

— Тебе бы только жрать! — огрызнулся Астарот. — Вообще-то я за то, чтобы деньги не тратить, а в фонд на новый усилок сложить.

— Старый еще работает, — буркнул Бегемот, спешно засовывая купюры в карман, пока Астарот не отнял, видимо.

— Как твоя рука? — сменил тему Астарот, бросив взгляд на мою кисть, замотанную эластичным бинтом.

— Хреново, — сказал я, изобразив уныние. — Перелома нет, но пальцы до конца не сгибаются. Травматолог сказал, что нервы, наверное, перебиты.

Типа, иллюстрируя свои слова, я поднял руку на уровень глаз и пошевелил пальцами, как будто пытаюсь сжать кулак, но у меня не получается.

— Так что пусть пока Кирюха играет, — вздохнул я. — Он неплохо вроде справляется.

— Ну да, он нормальный парень, — поддержал Бегемот. — Жалко, что с рукой вот так… А когда заживет?

— Фиг знает, — я пожал плечами. — Мама пообещала свозить к какому-т светилу, если через месяц само не заработает. Будем разбираться.

Мы шли по тротуару в сторону центра города. Приятели болтали, обсуждая каких-то знакомых и возможные планы на сегодня. В основном все крутилось вокруг выбора, к кому именно можно завалиться в гости. Обсуждали три варианта — поехать к Дыне на Западный, нагрянуть к Боржичу в «дурдом» или затусить в «мордоре». По косвенным деталям обсужений я понял, что Дыня — это дамочка по имени Таня,