другу рассказывать. Ну и вот она, экзотика. Во всей ее обезьяньей красе. В виде пятерых бугаев, обступивших меня с трех сторон. В принципе, путь к выходу все еще оставался свободен. Ничего мне не мешало пискнуть «Простите, дяденьки, я ошибся дверью!» и выскочить наружу. И меня бы даже, скорее всего, отпустили с миром. Взрослые дядьки потому что. Всем где-то за тридцать, точнее сказать сложно. Выглядели они… плохо. Несмотря на занятия спортом. Слишком много на их лицах следов… гм… неправедно прожитых лет.

— А с чего ты решил, что вывеска для таких как ты ваще? — щербатый подошел вплотную, и меня обдало вчерашним перегаром. Нда, не бережет сердечко. С похмела железо тягать — так и окочуриться недолго. Впрочем, до инфаркта он вряд ли доживет. Такие как он, умирают обычно от фатальной передозировки свинца.

— Да подожди ты наезжать, Костян, — приторно ласковым голосом, с мерзким придыханим и ехидной лыбой спросил фанат своей бицухи. — Может он знает кого… Слышь, пацан, тебя прислал кто или ты сам пришел?

— Целиком и полностью моя инициатива, — ответил я. На секунду перед этим задумался, пытаясь вспомнить какого-нибудь новокиневского авторитета тех лет. Даже не затем, чтобы на него сослаться, просто так или иначе их имена всплывали в разговорах с однокашниками. Глупо ссылаться на незнакомого человека. Ляпну, что пришел от какого-нибудь Васи Сизого или Сережи Архангельского, а потом окажется, что это я с ними сейчас и разговариваю.

— А ты прямо смелый, как я посмотрю, да? — лыба сползла с лица «бицухи» и он тоже придвинулся ближе. Если решит бортануть, то на ногах я стопудово не устою, он весит раза в два больше. Я перенес вес тела на одну ногу, чтобы в случае чего отступить и не навернуться. — Ваще ничего не боишься, да? Типа, пришел, такой, на шару, и тебе тут все рады, да?

— Да нет, что вы, — я легонько пожал плечами. — Я на входе минут сорок топтался, прежде чем зайти. Но подумал, что если не решусь, то так и останусь дрищом на всю жизнь.

Пятеро «братков» заржали. Кажется, очко в мою пользу. Скоро можно будет снова поднимать вопрос о стоимости абонемента.

— Так и че теперь? — вдруг влез молчавший до этого качок. С «двадцаткой» на поясе. У него получилось наконец-то защелкнуть карабин. — Думал, мы с тобой в десны дружить сразу начнем? Ты подружек чтоль себе искать тут надумал, рыло патлатое?!

— Даже в голову ничего подобного не приходило, — подчеркнуто-вежливо ответил я.

— В твою голову только мой кулак может прийти, волосатый, — он тоже улыбнулся. Желтые зубы истинного ценителя дрянных сигарет в свете ламп дневного света смотрелись вовсе уж устрашающе. — Это для мужиков место, а не для дохляков типа тебя.

— А вы, должно быть, сразу родились могучим богатырем, да? — с едва заметным сарказмом сказал я. И сразу же себя мысленно обругал. Вот кретин! Шуточки я тут вздумал шутить. Да эти мордовороты сейчас меня по местным стенам размажут вместо штукатурки еще до того, как я успею пискнуть «За ВДВ!» И судя по заблестевшим глазам хрена с блином от штанги на поясе, что-то такое он сразу же и начал планировать. Руки его дернулись в сторону с таким трудом застегнутого карабина. «Бицуха» снова ощерился. «Золотой зуб» скорчил серьезную и значительную рожу. А тот мужик, который жал ногами и все время молчал, ненавязчиво так обошел меня сбоку и перекрыл путь к отступлению. Надо было как-то исправлять положение. И как только я открыл рот, из дальней части зала раздался еще один голос.

— Братва, что вы там за кипиш устроили?

Глава 12

«А вот и босс этой качалки», — подумал я, разглядывая неспешно приближающегося человека. Выглядел он неожиданно для этого места. Как интеллигент. Я бы даже сказал, как профессор. Хотя нет, довольно молод для такого высокого звания. Но это явно образованный человек, такое никаким спортивным костюмом не скроешь.

Прежде всего, здоровенным качком он не был. Невысокий мужчина лет, наверное, тридцати пяти, с испанской бородкой и в костюме «адидас». Судя по всему, настоящем, а не подделке.

— Француз, да к нам тут какое-то чувырло наглое заползло, — цыкнул зубом «золотой зуб».

— Я слышал, Боба, не глухой, — усмехнулся главный. — А вы идите, тренируйтесь, оставьте пацана в покое.

Качки, тихо бухтя что-то себе под нос, вернулись каждый к своим снарядам. А их босс остановился напротив меня и осмотрел с ног до головы довольно бесцеремонным взглядом.

— Добрый день, — сказал я и вежливо кивнул.

— Значит, заниматься хочешь? — снисходительно хмыкнул Француз.

— Хочу, — кивнул я. — Зашел узнать, сколько стоит абонемент.

— Хм… Абонемент… — с усмешкой протянул Француз. — Слыхали, братва, какое умное слово! Оказывается, надо с вас деньги брать…

Качки заржали каждый со своего места. Вежливо так, подобстрастно. Да, этот невысокий тип точно у них главный. Получится договориться — будет мне тренажерный зал.

— Рад, что подал вам хорошую идею, — я улыбнулся.

— Смелый ты, вот что, — изрек Француз. — Мне такие нравятся. Ты студент? А деньги-то у тебя есть?

— Пролетел с поступлением в этом году, — я развел руками. — Сейчас денег нет. Я потому и зашел узнать условия, чтобы знать, сколько вагонов надо разгрузить, чтобы тяжести в зале поднимать.

— Заработать на занятия, значит, хочешь, — кивнул Француз. — Хорошее желание. У меня только один к тебе вопрос. А денег на парикмахера ты заработать сначала не хочешь?

— Ваше высокопреосвященство, так вышло, что все мои друзья находятся на стороне мушкетеров, а враги, по какой-то невероятной случайности на стороне гвардейцев кардинала, — я снял с головы воображаемую шляпу и отвесил типа придворный поклон. — Я, видите ли, рок-музыкант. А у нас свой фейс-контроль. Так что пока парикмахерская в мои планы не входит, по крайней мере, в настоящий момент.

Брови Француза сначала удивленно взлетели, потом он хлопнул себя по бедрам и расхохотался.

— А ты мне нравишься, пацан, — сказал он. — Смелый, сам пришел, не ноешь, не быкуешь. Предложение у меня к тебе есть.

— Внимательно слушаю, — я склонил голову на бок.

— Абонементов в этот зал мы не продаем, — сказал он. — Заведение, только для членов профсоюза, если ты понимаешь, о чем я. Но ты мне понравился. В профсоюз наш мы сейчас тебя, конечно же, не примем. Но если для музыканта не западло заниматься уборкой, то я милости просим.

— Годится, — я кивнул. — Когда можно приходить? И что входит в обязательную и желательную уборку?

— К восьми вечера у нас все тренировки заканчиваются, — Француз присел на спортивного коня рядом с шведской стенкой. — К этому часу подходи, чтобы навести порядок. Обязательно — разложить по местам блины и гантели и вынести мусор. Раз в неделю помыть пол. Окна на твое усмотрение.