выразился Муня. В поселке он бы мог жить уже припеваючи, лишь иногда делая охотничьи вылазки и за счет кредитов потихоньку снабжая себя самым необходимым. Вот такая была система поощрений. И среди колонистов он стал ощущать признаки уважения. Поглядев на нашивки, теперь можно было немного понять, что встречный из себя представляет и чем он занимается в колонии. Сдирать нашивки было бесполезно, они сильно прилипали к комбинезону. Надеть старый и поменяться своим с другим человеком, скрывая свои достижения, тоже было весьма проблематично и грозило снижением ранга. Жителям форта эти ранги просто кричали о необходимости как можно быстрого увеличения достижений. И у них была эта возможность. Вдали от поселка было легче добывать достижения, хотя и опасней. Следовало только меняться по работе в разных сферах деятельности. И всем прокачивать географию, то есть исследовать территорию. В первую очередь плато. Карта в налобнике на открытой местности при хождении по нему сразу открывала поистине гигантские, по сравнению с классической топосъемкой, подробные объемы местности с приблизительным рельефом по сравнению с лесом, оставляя лишь слегка размытые куски и пятна, скрытые различными препятствиями.

— Профессора нужно иногда с собой брать, наверняка заработал какую-нибудь вкусняшку. Пусть даже и маленькую. Он, конечно, им сильно помогал, целыми днями мастеря дротики и костяные наконечники к ним, а также прочие мелкие бытовые фенечки типа поясков из шкур и прочих мелких радостей. Хунг его научил заниматься силками, и это тоже вошло в круг его обязанностей, хотя получалось пока неважно. — думал Петр, рассматривая в конторе карту.

Еще они получили долгожданное долото и небольшую кувалду в подарок, как и обещал куратор. Беседа с ним опять вышла весьма любопытной и полезной для обитателей форта. Он намекнул, что хозяева планеты довольны новыми открытиями в пещере, рейтинг просмотров их приключений растет и, если они найдут способ спуститься в обнаруженный колодец, им подарят 50 метров капроновой веревки. Муня начал отчаянно торговаться и выпрашивать большее или сразу. Кончилось тем, что куратор пообещал сто метров, если Муня сам спустится в этот колодец, причем первым. А если этого не будет, то и веревки тоже. Муня сильно помрачнел от таких результатов торговли. Он попробовал поныть, напомнив, что у него клаустрофобия и неконтролируемое моче и калоиспускание от темноты, но куратор стал неумолим и даже пригрозил страшными санкциями, то есть карами, осмелившемуся с ним спорить наглому колонисту. Петр подумал и попросил еще хотя бы пару железных костылей к веревке, на что со глубоким вздохом получил согласие. Спуск в колодец грозил смертью, но столько веревки, — это было очень круто! В общем, они были похожи на лабораторных мышей, согласившихся на опасный эксперимент по их добровольному умерщвлению, но слишком жаждавшие дивный кусочек настоящего французского сыра, а не того, что продают в «Пятерочке». И запах этого сыра заглушал все страхи почти неминуемой погибели. А уже полученная кувалда и долото приятно грели душу, все же это были первые заработанные полезные в хозяйстве форта железяки. Хотя Ежик и смотрел на обоих, как на потенциальных покойников, еще не отойдя от результатов неудачной охоты. Впрочем, Муня и взаправду так выглядел после пожелания Куратора насчет спуска в колодец пещеры.

После конторы, уже по традиции пошли дружно в кафешку обмывать достижения. Китаец за время между их приходами в поселок успел обзавестись верандой, где за двумя уютными столиками из бревен в теньке можно было неторопливо попивать его фирменный отвар в ожидании горячего мяса. Над верандой теперь гордо красовалось вывеска «Философия еды». Внутри помещения сейчас расположились азиаты и туда не впускали. Заказали чай, выдали китайцу мясо на жарку. Он не стал отмахиваться, хотя у него самого теперь были маленькие тушки птичек, похожие по размеру на перепелов. Но их было немного, все равно бы продал, и мясо взял, часть оставив себе в качестве вознаграждения. Ежик, получив свои первые ранги, жадно расспрашивал про достижения, выживальщик травил анекдоты про свои прошлые похождения. Увидели Сэма, как всегда делово озабоченного. Проходя по улице с каким-то хмырем третьего ранга охотника, он увидел русских, махнул приветственно рукой и крикнул, чтоб его дождались. Фортовцы никуда не торопились и заказали еще чайник. А тут и мясо подоспело.

Через полчаса Сэм вернулся, пошушукался с Ляо, и тот принес кувшин какой-то бормотухи, приятно пахнущей фруктами и специфичным запахом продуктов брожения.

— Пробуйте, угощаю. — предложил он. — Охотники нарвали плоды с деревьев. Для пищи слишком кислые, а для этой байды в самый раз. Нормальный такой аперитивчик для жары вышел.

— Новости какие есть? — поинтересовался Петр.

— А как же. Тут новости каждый день. — Сэм нахмурился. — Вы после челнока отсюда сдернули?

— Ну да.

— Значит, повезло. — вздохнул Сэм.

— И что произошло? Ящерицы опять напали?

— Они, твари зеленые?

— В каком месте?

— Теперь ниже по реке. — ответил сразу на все вопросы Сэм. — И на этот раз по-другому. Не одиночек выбирали, сволочи, а большой отряд. Лопоухая стража привыкла уже к спокойной и сытой жизни и профукала начало атаки. Их первыми и ушатали. Они охраняли рабочих, строивших ограду для рыбьего загона. Нагнали сразу много, загон хороший придумали, с воротами. Одни вбивали колья в дно, другие им эти колья из леса таскали. Выжили только те, кто бросился в воду и не утонул. Вода то в реке холодная, бурная. До того берега, пока доплывешь, километр, а то и больше, по течению побарахтаешься. Остальные с концами. Всех догнали. Берега от кровищи красными пятнами покрылись. Дерьмо собачье, в общем.

— Да… К этому все шло. И что теперь?

— Это еще не все. У вас дожди проходили?

— Ну да.

— Вот и у нас дня два шпарило, как из ведра. Никто носа из домов не высовывал. Ветра, правда, ураганного не было, как у нас на Западном побережье во время сезона. Но все равно неприятно. Так вот, пришли на реку после того, как все закончилось, а там все смыло. И загоны и все остальное, что настроить успели. Китайцы с арабами восстали, увидя все это, и на реке отказались работать. Теперь только вниз к болотам ходят, где мелко и спокойно. И те, и другие плавать не умеют, вот теперь там околачиваются. И ничего слышать не хотят. Ни про оборону, ни про что. Выходят засветло и приходят с закатом. А здесь только охрана, чтоб дома не разграбили и Ляо. Лепят там себе конурки, чтоб только вдвоем там умещаться из какого-то дерьма, палок и камней.

Сэм плакался все громче и ожесточенней. — Да, похоже, пока