Правда, тут нужно было слегка поправиться — это звучала именно противовоздушная тревога, также применяемая в случае масштабных бедствий и катаклизмов, но прелестей массивных воздушных налетов бомбардировщиков этот мир еще не знал. Противовоздушной же сирену делала причина. Она, мерно размахивая колоссальными крыльями, летала вокруг несчастного города, временами раскатисто ревя так, что у нас посуда на столе пыталась спрыгнуть вниз и убиться о неровный пол. Нервировало.

— Криггс…, — недовольно прошипела Лайтен, аккуратно выглядывая в окно из-за занавески, — Как ты вообще умудрился разбудить эту летающую блядь?! А главный вопрос — зачем?!

— Парочка сдетонировавших баллонов со сжатым летучим газом для оболочки дирижабля, — поморщился я, — в резонансном пространстве огромного каменного мешка.

— Ты всерьез думаешь, что я интересовалась деталями рецепта «Как разбудить сучьего дракона», упоротый ты недомерок?! — тихо вспылила девица.

— Ты прекрасно знаешь, что я не специально. Даже мысли не было о том, что сволочь там сидит! Лучше поделись знаниями о том, кто эти твари и как они вообще взаимодействуют с разумными. А я тебе в ответ тоже что-нибудь полезное расскажу, — оборвал я пытающуюся послать меня на полуслове Должницу.

Лайтен была стервой с повадками старой властной бабки, чьи чеки отказались принимать. Вредная, порывистая, постоянно злая и разочарованная своей подневольной жизнью…, но не дура. Далеко не дура. Такая сделка ей понравилась, а знала она о подобных вещах куда больше «дикого» кида, потому как крутилась в цивилизованном обществе хорошо информированных разумных.

— Знаю я немногим больше обывателя, но ты, наверняка, и того меньше, — негромко начала девушка, падая на худой матрас: — То, что эта дрянь огромная, разумная, дико сильная, отлично владеет магией и жрет все живое, что лезет к нему в глотку, ты знаешь. Чего ты не знаешь, Криггс, так этого того, что драконы живут не здесь. Их жизнь вообще не то, что имеем в виду мы. Ты, я, Тариус, орки, неважно кто.

— Как это?

— Да просто, — Лайтен помахала тонкой ручкой в направлении окна: — Драконы перемещаются стаями между мирами. Находя пригодный для существования мир, в котором есть что пожрать, они приземляют туда свои огромные жопы, попутно каким-то образом запуская магию на планете, а затем расползаются по разным пещерам и норам. Там они засыпают… как бы засыпают. На самом деле всё немного иначе. Они живут в своем сне, понимаешь? Создают этот сон коллективными усилиями всей расы во всех мирах. Одна стая — это некий оптимальный фрагмент их социума, способный своими коллективными усилиями присоединиться ко сну всех остальных… Объясню как для дурака, уж очень ты на него похож сейчас! Кендра для драконов как постель — здесь их огромные и вообще ни к чему хорошему не приспособленные тела могут дышать, могут жрать и срать, а разум или что там у них вместо него, живет в коллективном сне всей расы! Ты знаешь, что такое виртуальная реальность?

— Ну да, — ошарашенно почесал я затылок, — знаю.

— Слава богу, я думала, что ты вообще какой-то мясник-африканец в прошлом! — фыркнула эльфийка. — Драконам не так много нужно. Спать и чуток жрать, да еще, считай, просто покой. Всё остальное их не волнует. За исключением ядерной войны, наверное или чего-то подобного. Они не здесь. Здесь только их толстые спящие жопы.

— Почему тогда эти жопы никто не трогает? — задал я резонный вопрос.

— Потому что силы у товарища Зейна и им подобных просто до усрачки, — кисло проговорила эльфийка, поёживаясь. — Драконы, припершись в Кендру, заключили простой договор с теми, с кем посчитали нужным. Некий базис знаний по магии в обмен на вечный покой. Те немногие из правителей, кто не согласились, были просто сожраны, им на смену пришли более умные. Вот, в принципе, и всё, что я знаю.

— То есть, над нами кружит колоссальная лютая херня, глобально недовольная именно тем, что её разбудили? — уточнил я. — По другим поводам они не просыпаются?

— Ты меня жопой слушал, не иначе, — закатила глаза Лайтен, — Нет у них других поводов. Планета для них, считай помесь толчка, спальни и закусочной.

— Но ты при этом не беспокоишься, что он начнет долбать город или жрать местных.

— Такого не было ни разу за всю историю, — пожала плечиками эльфийка, закуривая длинную тонкую сигарету на мундштуке. — Ставлю свои последние чулки против твоих отрезанных яиц — Зейн здесь по твою душу или за твоей зеленой шлюшкой. Не так уж близко та гора, где вы его подняли, а ты еще и говорил, что летели кривым и косым раком до города.

— Было дело…

Супер. В свете узнанного других вариантов не остается. Все же логично? Логично. Правда, что-то мне подобный образ жизни напоминает, ощущаются некоторые параллели, но размышлять пространно на эту тему, периодически слыша вопли колоссального существа, которое ищет либо тебя, либо ту, кто тебе очень сильно нужна, как-то не тянет. Правда, учитывая, что оно просто кружит и орёт, особых идей у дракона нет, как и способов нас найти. Как-то отследил до города, но след потерял, вот и бесится.

В ответ на оказанную любезность эльфийка попросила рассказать о внешнем мире. Точнее, о моих взаимодействиях с этим самым миром с тех пор, как покинул Кройзенхерц. Тайны я делать не стал, рассказав о почти всех моих приключениях до попадания к эльфам Куатры. Получилось не так много, как хотелось бы, да и сводилось всё преимущественно к путешествиям пешком и на транспорте, да встречах с разными интересными личностями и их последующих убийствах. Отдельно отметил виды ихорников, с которыми довелось столкнуться. Последнее Лайтен очень впечатлило, достаточно для того, чтобы лежащая на топчане девушка глубокомысленно заявила, что в гробу видела обычную жизнь кида. Встречаться с тварью размером с комодского варана, обладая лишь навыками ножевой драки и высокой скоростью, ей явно показалось паршивой идеей.

На этом моменте наш почти уже ставший вежливым разговор был прерван появлением запыхавшегося донельзя Тариуса Амадея Тарраскера, пришедшего вместе с отрядным магом, известного мне под именем Обальд Власк. Этот персонаж был куда старше главного агента, частично лыс, обладал еле заметным брюшком, а также удивительно длинными и гибкими пальцами пианиста, похожими на мои. Ко всему этому богатству Обальд был невозмутим и малоэмоционален, волосат ушами и носил тонкое серебряное пенсне, каким-то образом не выпадающее из глазницы. Правда, в данный момент маг был слегка взволнован, это отчетливо читалось по его мимике… и определенно было лишь тенью чувств, обуревающих Тарраскера. Грохнув длинный вещмешок на пол, агент Кригстана уселся на него и принялся ругаться, периодически